Роковая награда - Игорь Пресняков

Ковальчук замолчал и наполнил рюмки.

– Хватит о них, – негромко сказал он. – Сойдет пена, и останется чистая вода… Будем, Николаич!

Скрипнула входная дверь, Ковальчук на мгновение насторожился и пояснил:

– Венька явился.

В кухню вошел стройный молодой шатен в черной косоворотке. Изумившись, Андрей узнал в нем «музовского» поэта-дебютанта и вчерашнего гвардейца из картины Меллера.

– Вечеряете, батя? – спросил, оглядываясь, парень и кивнул Андрею. – Здравствуйте.

– Садись, сынок, знакомься.

Ковальчук представил Рябинина и Вениамина друг другу, плеснул сыну полрюмки водки.

– А я ведь с вами заочно знаком! – обратился Андрей к младшему Ковальчуку. – Вы читали стихи в «Музах» и снимались в фильме «Вандея».

– Верно, – отозвался Венька, принимая из рук отца стопочку. – Как получилось?

– Отлично. Всем очень понравилось, – заверил Андрей.

Ковальчук поглядел на сына со скрытой любовью:

– Он у нас артист! И в театре играет, и пишет чегой-то. А теперь, вишь, до синематографа добрался.

– Предлагаю выпить за игру Вениамина! – провозгласил Андрей. – У него – большой талант.

– Так уж… – смутился Венька.

– Давай, Веньша, – чокнулся с сыном Ковальчук, – не все Мозжухиным-то на экране мельтешить, пора и нам выбираться.

– Ну ты, батя, хватил! – усмехнулся Венька и немного пригубил из рюмки.

– Зря вы стесняетесь, Вениамин. Роль вышла прекрасно, – убеждал Андрей. – Типаж получился очень натуральный.

– Вам видней, – пожал плечами Венька и спросил у отца. – Картошка осталась?

– На плите, – коротко объяснил Ковальчук.

Венька наполнил тарелку и без лишних церемоний приступил к еде.

– К экзамену готов?

– Угу, – закусывая огурцом, кивнул Венька.

– Молодец. Шатался-то где? На гулянках?

– Не-а, на собрание ходил. В понедельник – диспут с комсомольцами кирпичного завода, готовились.

– Веньша у нас – идейный марксист, но не комсомолист! – хмыкнул Ковальчук. – Возьмись, Николаич, – парадокс!

Андрей пристально посмотрел на Веньку:

– Марксист, но не комсомолец?

– Угу, – вновь кивнул Венька.

Рябинин терпеливо ждал, когда он прожует, а Ковальчук лукаво посмеивался.

Наконец Венька налил в кружку квасу, отхлебнул и объяснил:

– Я – член организации «Союз молодых марксистов». Все мы добровольно вышли из комсомола ввиду несогласия с его тактикой. Мы – за чистый марксизм! У нас своя пролетарская платформа, лозунги и методы, папаня знает.

– Не ведал, что в стране Советов существуют некомсомольские марксистские организации! – ошарашенно проговорил Андрей.

– Да сколько хотите, – махнул рукой Венька. – В городе – две, а в уездах и того больше! Сознательная крестьянская молодежь вообще не приемлет нынешней формы большевизма. Вы сами-то комсомолец или уже партийный?

– Комсомолец.

– Но не из «горластых»! – уточнил Ковальчук.

– Не надоело заниматься пустотой ради «галочки»? – оживился Венька. – Строите какое-то непонятное будущее, внушенное оторвавшимися от жизни функционерами? Как надоест – прошу к нам, мы добрым людям рады.

– Кончай агитацию, Веньша, – оборвал сына Ковальчук. – Опосля потолкуете. Ишь распалился! Они, понимаешь, «рады»! Ты кушай, да ступай к экзамену готовься.

– Я уже сыт, – объявил Венька, поднимаясь. – Маманя где?

– У Никитичны.

– Ладно, пойду газеты посмотрю, – сказал Венька и вышел.

– Каков пострелец? – улыбнулся Ковальчук.

– Отличный парень.

– Любимчик наш с матерью, надежа, – прошептал старый рабочий и громко предложил. – По маленькой?

– Последнюю, пора мне, – ответил Андрей.

– Труба зовет? Ну, на посошок, а? Святое дело!

* * *

Прощаясь с Ковальчуком у дверей, Рябинин заглянул в комнату Веньки. Младший Ковальчук, развалившись на диване, читал газету.

– Вениамин, не проводишь меня до трамвая? – спросил Андрей.

– С удовольствием, – встрепенулся Венька и вскочил на ноги.

Они вышли на улицу и направились в сторону базара.

– Расскажи-ка мне о своем тайном обществе, – предложил Рябинин.

– Интересно? – засмеялся Венька.

– Очень.

– Никакое оно не тайное, все знают. Поначалу засылали к нам соглядатаев из Гэпэу, да отстали.

– В чем же расхождения с большевиками? – нетерпеливо спросил Андрей.

– Хм… Вы, я слышал, батянин начальник?

– Так точно.

– Он рассказывал – воевали?

– Было и такое.

– Не кажется ли вам, что в последнее время партия, комсомол и сама революционная идея изменились?

– В чем именно?

– Совершенно во всем! Никакого государства рабочих и крестьян, никакой социальной революции. Создали чудище двухголовое – партия и Чека, запустили нэп, деньги снова в ходу. А комса таскает из огня каштаны для партийных магнатов, дурит окружающих и саму себя. Мы вот в нашей организации читаем труды Маркса и Энгельса, уходим к истокам, доказываем, что большевики не правы. Мы готовим авангард для новых боев.

– Новых?! – ужаснулся Андрей.

– Именно. Года через три страна врастет в капитализм, еще через два буржуи придут к власти через выборы. Большевики частью растворятся в новом обществе, частью станут подручными новых хозяев, особенно функционеры. Придет нужда в новой революции, очищающей Четвертой русской революции! А кто ее будет готовить? Мы, истинные марксисты! Весь мир поднимется. Создадим общество без угнетающего государства, без притеснения как капиталистов, так и большевиков, без жандармов Чека, без реквизиций в деревне, без нэпмачей, без денег! Будем жить коммунами, в равенстве и достатке, без преступности, проституции, безработицы, армии и милиции. Такая вот философия!

– Романтично, – разочарованно протянул Андрей.

– Не понравилось? – с легкой агрессией спросил Венька.

– Понравилось, а что толку? Снова заговор и снова война. Ты ее, как я понимаю, не видел, к счастью, потому и радостно тебе в нее играть, – жестко ответил Рябинин.

– Ну вот, – вздохнул Венька. – Вы немногим старше меня, а уже принадлежите прошлому. Вы устали, и, хотя в душе разочарованы нашим бытием, ваша усталость сильнее вас.

– Просто я не вижу альтернатив, – грустно проговорил Андрей.