Ермак. Отряд - Игорь Валериев

– В общем, прадед как мог боролся с тайными обществами и, как сейчас говорят, «англичанка гадит», как мог гадил Англии. Только вот гадюку на груди пригрел. Вы, наверное, слышали слухи о том, что Николай Первый покончил с собой в результате неудач во время Крымской войны, выходя в сильный мороз в одном мундире инспектировать войска?

– Нет, Николай Александрович.

– Был в окружении прадеда лейб-медик Мандт, который, как позже выяснилось, был членом берлинской ложи «Роял Йорк». Про Йорк и древнюю ложу Англии я вам говорил. Так вот, впервые этот Мандт был приглашен к высочайшему двору по рекомендации великой княгини Елены Павловны для пользования императрицы, которое было удачно. Этим он приобрел доверие государя как врач и был назначен лейб-медиком государыни. Потом мало-помалу он стал давать медицинские советы и Николаю Павловичу, а скоро перешел в лейб-медики его величества. Доверие императора к Мандту все более и более росло, и, наконец, он достиг исключительного звания «друга государя». Во время болезни Николая Первого Мандт не допускал во дворец других врачей, кормил императора неизвестными порошочками и до последней минуты утверждал, что никакой опасности нет. Когда во дворце вспыхнул переполох из-за смерти императора, Мандт скрылся из дворца задними ходами и тайком уехал за границу. К сожалению, его так и не нашли. Про смерть моего деда вы знаете. За «Народной волей», так же как и в покушениях на меня, торчали «английские ушки», возможно, и масонов. Я же в этом уверен! Виновника в смерти отца вы лично доставили из Англии. – На скулах императора вздулись желваки. – Более подробно всё узнаете из документов особой папки. Я вас ознакомлю. Там и опиумные войны в Китае, и афганский кризис, где мы поддерживали финансами и вооружением сами понимаете кого, и Мервский оазис, и Кушка, и Памирская дорога через перевал, соединившая Ферганскую и Алайскую долины, и другие моменты «Большой игры» с королевой Викторией и её правительством, включая и тайное. Много материалов по проекту «Желтороссия», наших взаимоотношениях с корейским ваном и, соответственно, по противодействию Англии нашей политике в этом регионе. Что-то вы побледнели, Тимофей Васильевич?

– А кто ещё знаком с этими документами? Насколько я понимаю, они являются сверхсекретными!

– В полном объёме только граф Воронцов-Дашков. Илларион Иванович многие из документов этой папки и составлял. Я вас ввожу в круг избранных из-за того, что вы на деле доказали преданность мне лично и Российской империи. И из-за того, что мне практически не на кого положиться.

Лицо Николая сделалось каким-то потерянным.

– Только взвалив на себя обязанности императора, я понял, как тяжело было отцу со всем этим гадюшником. В каждом министерстве по две-три партии, которые тянут одеяло на себя. Единства нет никакого. Теперь я понимаю, почему мой папа́ так много работал и уделял нам, детям, так мало времени. Помню, как я обижался на него, когда он, отдыхая, предпочитал рыбалку общению с нами. Наверное, он таким образом успокаивал нервы, так как боялся сорваться на нас.

Николай грустно усмехнулся.

– Я в последнее время тоже всё меньше провожу времени с семьёй. Только, в отличие от отца, мне иногда хочется выйти во двор и перестрелять всех ворон, представляя на их месте многих министров.

Я не выдержал и хмыкнул.

– Что-то не так, Тимофей Васильевич?

– Извините, Николай Александрович, просто вспомнился один фельдфебель в Ораниенбаумской стрелковой школе по прозвищу Зверь. Так его за муштру прозвали солдаты одного из пехотных батальонов обеспечения. Так вот, его любимой присказкой на стрельбище было обращение к бойцам со словами: «Представьте, что вместо мишени стою я». И знаете, его солдаты всегда показывали лучший результат по стрельбе.

Я замолчал, а император после небольшой паузы захохотал, да так, что у него слёзы на глазах навернулись.

– Спасибо, Тимофей Васильевич, рассмешили. Первый раз после смерти Георгия, родителей и сестры смеялся. Значит, представьте, что вместо мишени стою я. Оригинальный педагогический приём. – Николай достал платок и промокнул уголки глаз. – Ещё раз спасибо.

Убрав платок в карман, самодержец внимательно посмотрел на меня.

– Итак, Тимофей Васильевич, вы готовы войти в мой круг избранных?

– Да, ваше императорское величество, – произнёс я и склонил голову.

– Замечательно. Иного от вас я и не ожидал. Тогда вам придётся спланировать и осуществить адекватный ответ королевской семье и масонам Англии.

– Слушаюсь, ваше императорское величество. Разрешите вопрос?

– Задавайте, Тимофей Васильевич.

– Почему они приняли такое решение? Что их подтолкнуло? Император Александр Третий правил страной девятнадцать лет – и вдруг такое радикальное решение?

– Это целых три вопроса, но основной смысл я понял. Мало кто знает, что…

В этот момент, перебив государя, на пороге кабинета возник лакей, за плечом которого маячил Зарянский.

– Что случилось? – холодно спросил император.

– Ваше императорское величество, объект покончил с собой, – убитым голосом произнёс агент, так и не выйдя вперёд слуги.

– Как это произошло? – вставая из кресла, грозно спросил Николай.

– Кхм, ваше императорское величество, – я переключил внимание государя на себя и показал глазами на слугу.

– Ипполит Матвеевич, вы свободны, а вы, Сергей Владимирович, пройдите в кабинет.

Дождавшись, когда лакей уйдёт, император скомандовал Зарянскому:

– Докладывайте!

– Ваше императорское величество, после вашего ухода я находился в одном помещении с пленным. Проверил путы, мешок на голове и сел напротив него на стул. Через некоторое время я услышал, что Уоллер стал похрапывать, а его дыхание стало как у спящего. Признаю свою вину, но под его монотонное дыхание я и сам задремал, двое суток на ногах.

Агент виновато поник головой.

– Очнулся, когда услышал какие-то хрипы. Уоллер сидел на стуле, закинув голову назад. Я сначала ничего не понял, подумал, что это храп такой, но потом голова пленника опустилась вперёд, и на его грудь из-под мешка хлынула кровь. Я стащил с его головы мешок. Кровь изо рта текла обильно, а у Уоллера начались конвульсии. Я не знал, что делать. А через какое-то время он затих. Я проверил пульс на шее, его не было. А потом изо рта пленника выпал кровяной сгусток, в котором я опознал часть языка.

– Как такое возможно?! – побледневший Николай перевёл взгляд на меня.

– Виноват, ваше императорское величество, я слышал о таком способе самоубийства у японских шпионов-ниндзя. Попадая в плен и будучи полностью обездвижены, они откусывали себе язык и захлёбывались собственной кровью. Но я считал это сказкой, – я раздражённо помотал головой. – Надо было ему кляп в рот вставить, а лучше палку между зубов и зафиксировать её верёвкой на затылке, как пластуны делают.