Встретимся в полночь - Жаклин Нейвин

Рафаэль вздохнул, давая понять, что теряет терпение. Надеясь, что никто не увидит, вытер пот со лба. Джулия вернулась с другой девушкой.

– Я хочу познакомить вас с Гретой, – сказала она. Неловко было видеть благоговейный восторг на детском личике – а это действительно был ребенок, ей явно было не больше тринадцати лет! Рафаэль пробормотал «Добрый день», – стараясь говорить так, чтобы девочка не заметила его раздражения. Что-то в больших глазах Греты заставляло быть с ней внимательным. Она казалась очень хрупкой и беззащитной. После неловкой паузы Джулия увела ее.

Так продолжалось до тех пор, пока не была представлена каждая девушка. Рафаэль запутался в их именах. Джулия только и сообщала ему что их имена. Он поймал себя на том, что некоторые вызывают у него любопытство, потому что, хотя у большинства и был тяжелый взгляд женщин, привыкших к уличной жизни, нашлось среди них несколько девушек с правильной речью, нежными глазами и приятными улыбками, и ему было интересно выяснить, каким образом они оказались в подобном месте.

Потом Джулия подошла к нему, пододвинула грубо сработанный стул с прямой спинкой и села. Она молчала.

– А эта что здесь делает? – ворчливо спросил он, кивнув в сторону очень высокой женщины. Она двигалась медленно и осторожно. Судя по этому, да еще по огромному животу, она была на сносях.

– Это Диана. У нее нет мужа, который мог бы позаботиться о ней и о ребенке. Она-то считала, что муж у нее есть. Понимаете, ее возлюбленный отвез ее в тихую маленькую церквушку после того, как она отказалась отдать ему свою невинность без благословения священника, и они произнесли обеты перед викарием. Только то был не викарий, а лучший друг этого мерзавца, притворившийся священником. Диана узнала об этой хитрости, когда сообщила ему счастливую новость о своей беременности. Только он совсем этому не обрадовался.

Странное чувство испытал Рафаэль. Он сунул руку в карман за флягой, поискал, а потом вспомнил, что фляги там нет.

Он слышал об этом розыгрыше. Боже мой, он ведь смеялся, когда кто-то из его университетских однокашников разыграл какую-то деревенскую девушку. Он окинул взглядом неуклюжую фигуру Дианы, обратил внимание на строгую красоту ее лица. Потом отвел взгляд и спросил, презирая себя за свое любопытство:

– А Грета?

– Ее изнасиловали. Ее родители – слуги в Хенли-Грейндже. Ею овладел сын лорда Хенли.

Рафаэль почувствовал, что у него перехватило дыхание, отчего голос его прозвучал резче, чем ему хотелось:

– Сколько же ей лет?

– Четырнадцать.

– Господи. Его наказали?

– Он все отрицал. Как вы думаете, что может случиться с сыном аристократа, если его будет обвинять дочь бедной служанки?

– Что с ними происходит после рождения детей?

– Зависит от обстоятельств. Одни забирают своих детей и пытаются найти работу. Другие отказываются от детей. Квакеры стараются пристроить их в какой-нибудь хороший дом, если удается. Если нет, детей отправляют в приют. И ваши деньги тоже пошли на это. Здесь о детях хорошо заботятся.

– Вы давали им деньги?

– Да. И мое время. Но я не могу ничего изменить. Рафаэль кивнул. Ему хотелось сказать что-то доброе, но мешала гордость. И он лишь просил:

– Мы свободны?

– Да. Я позову Франклина.

Мистер Харкурт Роулингс был адвокатом. Довольно удачливым и известным адвокатом, чей обычный гонорар делал его высококачественные услуги доступными только для богатых. Его очень ценили, поскольку его юридические советы считались блестящими, а его общество находили не менее желанным в среде той же аристократии, которая пользовалась его услугами.

Его старший сын Николас Роулингс был интересным мужчиной двадцати пяти лет, который любил путешествовать. Говорили, что он побывал в Африке и Индии. Некоторые высказывали дикие предположения, что он содержал гарем на востоке, но те, кто знал этого джентльмена с волосами песочного цвета, заразительной улыбкой и неизменно добрым нравом, в это не верили. Когда он находился в Англии, его не реже, чем отца, приглашали на всевозможные приемы в высшем обществе. Николас у всех вызывал любопытство, и не было ни одной девушки или женщины, которая не разволновалась бы, будучи ему представленной.

Поэтому, когда во время какого-то званого вечера он попросил познакомить его с хорошенькой блондинкой, стоявшей рядом с танцующими, все зашептались. Он обратился с этой просьбой к своему другу, Ричарду Ивенсу, лорду Мартинвейлу. Интерес Николаса почему-то пришелся Мартинвейлу по душе.

Лора увидела, что Мартинвейл идет к ней, и отделилась от группы гостей, чтобы поздороваться с ним. Он взял ее за обе руки, и она дружески ему улыбнулась. Она уже давно осознала, какое благодеяние оказал ей Мартинвейл. Нетрудно было понять, что его якобы случайное появление перед ней и Стратфордом было на самом деле хорошо продуманным шагом. И хотя Лора не понимала, почему он проявил такую доброту, она была ему благодарна.

Мартинвейл и Лора стали часто проводить время вместе, когда встречались на светских приемах. И сейчас она тоже обрадовалась его появлению.

– Здравствуйте, Ричард.

– Лора. – Он низко склонился к ее руке, его лазурно-голубые глаза блеснули. – Вы сегодня необычайно хороши. Я бы хотел представить вам своего друга, мистера Николаса Роулингса.

Лора посмотрела на человека, стоявшего позади Мартинвейла, и почувствовала, что пол уплывает из-под ее ног.

Николас улыбнулся и коротко поклонился. Она вспомнила – слава Богу, – что нужно сделать реверанс, но взгляды их не отрывались друг от друга.

– Я очень рад, – улыбнулся он.

Это прозвучало у него страшно интимно. Странное, расслабляющее тепло охватило Лору, и даже ради спасения собственной жизни она не сумела бы придумать надлежащий ответ.

Потом Николас пригласил ее танцевать, и она согласилась, хотя уже обещала кадриль своему знакомому. Сказав себе, то тот поймет, она прошла следом за Николасом на середину зала, подавив восхитительную дрожь ожидания.

Он довольно хорошо справлялся со сложными па, хотя и перепутал их пару раз. Но это было не важно. Каждый раз, когда его рука в белой перчатке касалась ее, Лоре становилось необычайно приятно.

Потом они пили пунш – Лора отказала двум своим партнерам, сославшись на усталость, – и он извинился за свою неловкость. Он объяснил это отсутствием практики, так как он давно не был в свете. Это привело к обсуждению его путешествий, что, в свою очередь, вызвало новые темы разговора, и в результате они проговорили весь вечер, пока оркестр не перестал играть.

Они часто смеялись, потому что ее замечания казались Николасу, по-видимому, удивительными. Лора решила, что он необычайно умен и крайне проницателен.