Стазис - Вадим Картушов

Лиза подошла к его кровати и села рядом. Горбач протянул руку и только сейчас понял, как сильно она дрожит. Он усилием воли попытался отогнать от себя образ леса-лабиринта. Но понимал, что это не поможет.

– Если заблудишься там, слушай мой голос, понимаешь? – спросила Лиза. – Там бывают чудовища. Я предупрежу о них. «Топор-пила», помнишь? Топор – прячься. Пила – беги.

– Я помню.

– Я рада, – сказала Лиза.

Девять. Бабочка в пустоте, бабочка на излете

Мне опять снился сон во сне. Это был чудовищный лабиринт, похожий на парк, где мы все вместе гуляли раньше. Только теперь он был мертв, листья осыпались, вместо травы там лежал пепел. Деревья голые, как покойники в морге.

Кажется, я не должен был там находиться. Я чувствовал собственную неуместность. С другой стороны, это же я создал лабиринт? Как я могу быть неуместен в собственном сне?

Там гуляли дети.

Невысокий юноша бродил между деревьев. Их стволы сплетались, образуя стены, повороты и тупики. Там были качели, тарзанки, турники и маленькие пруды, тайные норы и скрытые проходы. Я не видел монстра, но точно знал, что там есть монстр. Что же он будет делать?

Но юноша был не один. У входа в лабиринт стояла маленькая девочка. Они оба были абсолютно мне незнакомы. Иногда девочка выкрикивала что-то, складывая ладони рупором. Они как будто играли в прятки. Юноша слышал девочку и бежал в другой поворот, прятался, выходил из тупика.

Наверное, это интересная игра. Они так увлечены.

В какой-то момент я увидел второго монстра. Он крался вдоль внешней стенки лабиринта к девочке. Высокое существо, у которого вместо тела морок, а вместо лица – короткий загнутый клюв хищной птицы.

Я захотел крикнуть девочке, но понял, что не умею разговаривать. А потом я понял, что она видит этого монстра лучше, чем я сам. Монстр подошел к девочке и встал на одно колено. Она коротко взглянула на него. Она следила за юношей в лабиринте и нисколько не боялась монстра с клювом хищной птицы.

В какой-то момент, когда юноша был в безопасности, она обернулась к мороку-птице. Он спокойно стоял на колене, ожидая чего-то. Девочка погладила его по плечу, и он вспыхнул синим огнем.

– Скажи, – попросил монстр. – Я прощен?

– Нет. Но я больше на тебя не злюсь, – ответила девочка.

– Я хороший?

– Ты плохой.

– Но тогда почему ты не злишься? – спросил монстр.

Я не знаю, почему я слышал их разговор. Я видел одновременно и юношу, и девочку, и чудовищную морок-птицу, и множество других вещей, не поддающихся пониманию. Стоит сказать, что в этот момент на Земле больше ничего не существовало. Она была маленький шарик с лесом-лабиринтом. Я решил, что так и должно быть.

– Я не злюсь, потому что не хочу. Хватит уже, – сказала девочка. – Перестань суетиться. Мешаешь.

Морок-птица вспыхнула еще ярче. Из синего она стала белой, потом розовой, потом ярко-оранжевой. Потом я перестал обращать внимание на монстра, потому что девочка посмотрела наверх. Мне стало неловко. Я понял, что она меня видит.

Надеюсь, она ни за что на меня не злится.

Синклер вновь спал беспокойно.

После случившегося в тронном зале Владимирской тюрьмы он чувствовал опустошенность и бессилие, словно кто-то вынул все кости и заменил их мягкой проволокой. Это было неожиданно, ошеломительно, пугающе… и радостно. Его пугало то, что он сделал. Почувствовал жалость к человеку, который заслуживал ее меньше всего на свете. Еще Синклера пугало то, что ему понравилось. И само чувство, и факт его существования. Ересь какая-то.

До приема у Ингвара оставалось несколько часов. Ингвар велел им не покидать города, но Синклер и так никуда не собирался. Ему некуда было идти, и он чертовски устал. В какой-то момент Синклер понял, что пытается обдумать сразу несколько сложных, противоречивых мыслей. Он пытался понять, кто такой этот Ингвар, что случилось в тронном зале, куда ему пристроить Сашу и Лизу, зачем монах прячет лицо и сможет ли он найти городскую работу, если придется отказать Ингвару и задержаться во Владимире с детьми. Мысли были дикие, нежданные, они плескались, как рыбки, и он не мог поймать ни одну из них. «Наверное, я слишком сильно устал», – подумал Синклер. В какой-то момент он понял, что сидит в сквере за казармой, которую им выделили для жилья, и бессмысленно пялится на офицера Храбрецов. Тот сначала отводил взгляд, но после не выдержал.

– Дядя, помочь чем? – спросил офицер.

– А? – ответил Синклер.

– Хрен, как говорится, на. Тебе помочь чем? Ты чего на меня смотришь как припадочный?

– Простите, – сказал Синклер.

– Господь простит, а шел бы ты лучше куда-нибудь, жутко от тебя, – сказал офицер.

– Дети есть? – спросил Синклер.

– У меня?

– У тебя.

– В Горно-Алтайске пятеро остались, – сказал офицер. – А тебе зачем?

– Перевозить будешь?

– Сюда-то? Сначала назначения поглядим, награды, там видно будет. Порядок в городе надо сперва навести. Так тебе зачем?

– Я пока не понимаю, зачем мне это, правда, – сказал Синклер и поперхнулся. В горле запершило, он стал кашлять и едва не задохнулся. На лбу моментально выступил пот. «Видимо, я стал выглядеть еще более жутко», – подумал Синклер. Офицер разволновался, начал осматриваться по сторонам.

– Дядь, ты чего побелел весь? Воды, может, надо? Врача? Я позову, тут недалеко штаб, – сказал он.

– Не надо. Спасибо. Посплю. Пойду, – сказал Синклер.

Он смог привести дыхание в порядок, но сердце билось бешено. Синклер неопределенно махнул рукой офицеру, благодаря за беседу, и поспешил обратно к казарме.

– Черт знает что, – сказал он себе, когда остался один. – Черт. Знает. Что. Приступ.

В казарме Синклер попытался поесть – Филин принес много еды. Не получилось. Тогда он упал в кровать и решил поспать хотя бы пару часов до встречи с Ингваром. Сон пришел на удивление быстро. Синклер заснул с банкой капусты в руках.

Когда проснулся, уже стемнело. В дверь стучались.

– Открыто, – сказал Синклер и смущенно переставил банку капусты на пол. Он успел заметить, что солнце почти село за горизонт. Комнату залило мягким желто-красным светом. Тени от деревьев рисовали на дощатом полу комнаты гипнотический узор.

Вошел Горбач. На руках у него был спящий щенок бурой собаки. «Водятся еще где-то, – подумал Синклер. – Живучие твари».

– Откуда щенок? – удивился он.