Ветлужцы - Андрей Архипов

Лодьи вышли поутру с попутным ветром, однако в полдень он переменился, и первая смена гребцов уже через час измоталась на свинце тяжелых волн, бьющих в нос судна. Подростки тоже время от времени садились грести, часто сменяясь и с недоумением разглядывая после этого свои ладони, покрытые лопнувшими водяными мозолями на непривычных местах. Взрослые посмеивались и делились тряпицами, коими те перебинтовывали руки перед новым заходом на скамью. Свару долго не пускали за весло, но в итоге он рыкнул на своих подчиненных, сбросил нательную рубаху и впрягся вместе со всеми, хотя и старался не утруждать без меры левую руку.

К вечеру ветер все-таки опять задул в нужную сторону, и напряженный дневной переход завершился под парусом. На открытом речном просторе разыгравшиеся порывы воздушной стихии пронизывали до самых костей, так что на ночевку забрались в густую еловую чащу. Там на небольшой поляне устроили себе спальные места посреди пары разведенных костров. И все равно основательно промерзли, поэтому поутру сразу сели на весла греться, достигнув через несколько часов гряды высоких холмов на правом берегу Ветлуги, где и начали выгрузку.

Лиственные деревья в этих местах постепенно начали замещаться хвойными, но еще частенько перемежали их багряными и желтыми пятнами, которые были щедрыми мазками нанесены по берегам Ветлуги осенними заморозками. Однако прибывшим людям было не до любования яркими красками леса и стылой мощью величественной реки. Прозрачный холодный воздух торопил их быстрее разбираться с привезенным грузом, чтобы первая партия поселенцев сразу же начала строить теплое жилье, предварительно заглубив его в рыхлую лесную почву.

Выбор пал именно на проверенные временем полуземлянки, а рассуждали поселенцы на эту тему до отплытия довольно долго, но вполне здраво. Во-первых, приземистые дома будут не так заметны на просторах еще не изученной земли, а во-вторых… поищите такого дурня, который бросится пытать счастье в зиму, строя высокие избы с деревянными полами наподобие тех, что возводили в Сосновке. Как еще те себя поведут в холодную погоду — бабушка надвое сказала, а землянки проверены предками в течение многих веков.

Зато печь, важнейшую часть каждого дома, решили сразу класть по новому образцу, с высокой трубой, выходящей немного за конек крыши. А какому хозяину придется не по сердцу такое нововведение, позволяющее ему спать без задних ног целую ночь, не вскакивая до рассвета несколько раз, стуча зубами от холода, чтобы подкинуть дров в прогоревший очаг? А отсутствие сквозняков, которые иногда приходилось устраивать, дабы избавиться от едкого дыма, выбивающего слезы из глаз? А удобная готовка тут же на поду? А лежанка, на которой можно отогреть свои кости, застудившиеся за весь день, проведенный в заснеженном лесу? Ну да, рядом обязательно навалят мокрую обувку и онучи, развешивая их на припечке: такой дух будет вышибать слезу почище едкого дыма, однако это такие мелочи по сравнению со всем остальным…

Само место под острог было заранее присмотрено охотниками, пару недель назад ходившими сюда на шустрой долбленой лодочке, чтобы разведать обстановку. Первая задача у ветлужцев заключалась лишь в постройке небольшого дома, а также в зимней заготовке древесины и в весеннем поиске различного рода ресурсов. Ныне же даже мох для конопачения щелей был привезен с собой, чтобы не отвлекаться с самого начала на подобные мелочи. Добыча пушнины и намечающаяся торговля с местным населением рассматривались лишь как желательные, но совсем не обязательные цели.

Так что, как только весь груз был вытащен на берег, поселенцы, собирающиеся тут зимовать, начали с энтузиазмом обустраиваться, понимая, что от этого зависит их дальнейшее существование. А вторая артель с сопровождением ушла на облегченных лодьях дальше и спустя два дня добралась до того места, где в свое время устраивали совместную стоянку ветлужцы и суздальцы, возвращаясь от черемисов. Прибывшие тут же гурьбой взобрались на самую высокую точку окрестностей, живописно увенчанную массивной березой. По рассказу воеводы, именно она давала разморенным путешественникам защиту от зноя. Однако сырой ветер выбил из разгоряченных людей остатки тепла, и, поежившись от холода, поселенцы спустились чуть ниже под защиту мохнатых лап елового леса. Лишь одинокий дозорный остался стоять на вершине холма, косясь на бегущие почти над самой головой облака и обозревая величественную картину расстилающихся под ногами просторов, разделенных пополам серой извилистой лентой реки.

Именно его сигнал под вечер всколыхнул людей, заканчивающих разгрузку одной из лодей. Запыхавшись от быстрого бега по пересеченной местности, он поведал о судне с верховьев реки, блеснувшем светлым парусом на фоне ярких красок осени. Пычей, руководивший всеми работами, лишь кивнул Сваре, передавая ему бразды правления, и отошел к поселенцам, уже начинающим облачаться в доспехи. Спустя некоторое время рядом с лодьями выстроился молчаливый плотный строй, прикрытый щитами, ощетинившийся рогатинами и старательно пугающий еще пустые окрестности своими хмурыми лицами. Лицами людей, которых очень не вовремя оторвали от нужного дела и у которых совершенно не было планов куда-то отступать и прятаться на этой земле.

Однако действительность оказалась достаточно прозаичной, хотя и принесла ветлужцам немало неприятных минут. Прибывшие оказались черемисами с верховьев Ветлуги, из поселения, которое было расположено около устья реки Вол. Не таясь, стоя во весь рост на носу судна и закинув щиты за спину, они подошли почти к самому берегу, что-то гортанно выкрикнули и показали, что желают пристать. Спрыгнув на песок, гости лишь представились и сразу же перешли к делу, которое напрямую касалось ветлужцев и из-за которого приплывшие отправились в столь дальний путь столь малым количеством.

Чуть обгоревший, немного потрепанный насад с полумертвым воином на борту черемисами был узнан не сразу. Сначала на него наткнулся малолетний сынишка мастера Жума. Ремесленник славился своими лодками и как раз занимался на берегу Ветлуги обычным делом, обшивая кожей небольшой корабь.[101]Сын успел предупредить отца, и тот бросился на недошитой лодочке наперерез насаду, как раз в этот момент вынесенному на стремнину реки, где с трудом причалил его к берегу. Кормового весла он не нашел, поэтому привязал тут же найденную веревку к носу судна и перевез ее на сушу в своем утлом суденышке. Стреноженный насад попытался оторвать пеньковый канат от прибрежного дерева, но одинокая попытка взбунтоваться окончилась неудачно, и он замер в густых ивовых зарослях.

Раненый вскоре умер, но подошедшие сородичи Жума успели разобрать его тихий, невнятный шепот и поняли, что именно на этом судне их соплеменники вместе с ветлужцами полтора дня назад прошли вверх по течению небольшой речки Вол. Почти сразу за ушкуями новгородцев, которые даже не попытались зайти в гости или запастись припасами на дорогу.