Думать не будем пока ни о чем - Айя Субботина

Оставить все как есть, даже американщину.

Я потихоньку улыбаюсь, вспоминая, как еще у бабули на пирогах отец отвел меня в сторонку и сказал: «Фамилию не менять, мои внуки будут Воскресенскими!» И гордо задрал нос, когда я ответила, что ни за что на свете не отказалась бы быть Воскресенской.

Дорожка до арки, которую разместили в парковом проходе как раз с видом на канал и дворец, посыпана розовыми лепестками. Я осторожно иду по ним, держа отца под руку, потому что, хоть на мне туфли от Джимми Чу — и это тоже не случайно — они никак не уменьшили мою фантастическую способность спотыкаться обо все на свете.

Маленьким шагами навстречу моему мужчине, который ждет меня в арке, похожий на Принца, который прискакал на свадьбу сразу после боя с драконом. Модный темно-серый костюм, расстегнутая на пару пуговиц рубашка, выглядывающие на пару сантиметров из рукавов манжеты с запонками.

И ветер немного шумит в еще не совсем облетевших кронах деревьев.

Наша музыка на сегодня.

Я хочу расплакаться, потому что этот момент просто не может быть лучше.

Отец, как сокровище, передает меня с рук на руки.

Если бы не бегающие фоном щелчки фотоаппарата, я бы подумала, что точно сплю.

— Ничего себе… — Как будто себе под нос бормочет Антон, разглядывая меня с ног до головы. — А как это снимается?

У меня закрытое до самой шеи платье с целой кучей пуговиц на спине. Пока мама застегивала их, раз десять сказала, что я жестокая бессердечная женщина.

— Сзади пуговицы, — отвечаю шепотом.

— И много? — Он делает притворно страдальческое выражение лица.

— Пятьдесят девять, кажется. Или шестьдесят девять?

— Ну на хрен, госпожа Сталь, ножницы у нас в доме точно есть.

Это «у нас» режет мое терпение без возможности сохраниться.

Наверное, Константиновский дворец еще никогда не видел такого моря слез, как за тридцать минут, пока длится эта ожившая специально для меня сказка.

Хорошо, что они абсолютно счастливые.

Я всегда знал, что свадьба, цветы, платье и вот это вот все — это фансервис для девочек. Мужчине по большому счету все равно, как пройдут формальности. Но все равно переживал, что Йени заставит меня придумывать свадебные клятвы и разучивать свадебный танец.

К счастью, ничего из этого не случилось.

Нам прочитали красивую — даже мне понравилось — речь о единстве душ и одном на двоих будущем, потом мы сказали друг другу «да» и «да», обменились кольцами и я, наконец, заполучил принцесску для поцелуя.

С живыми орхидеями в волосах она и правда похожа на картинку из мультика, хоть изначально я был скептически настроен насчет платья. Но было бы просто свинством предложить Очкарику пойти замуж в джинсах и свитере, хоть даже в таком наряде она не стала бы для меня менее ценной.

— Между прочим, — Йени снова наклоняется к моему уху, когда мы едем в ресторан, — на мне Джимми Чу.

У нас на свадьбе нет лишних людей, так что машину веду сам. И до последней минуты это не доставляло дискомфорта. Пока моя жена вдруг не развернулась так, чтобы сидеть ко мне лицом, и не начала медленно, явно провоцируя, задирать шелк юбки вверх по ноге. Обнажая сперва убийственно острые каблуки белых с вышивкой туфель, потом затянутые в чулки лодыжки и колени, и еще немного выше, до края ажурной резинки.

— Я не понял, женщина, ты решила устроить первую брачную ночь прямо сейчас? — Пытаюсь казаться бесшабашно веселым, но на самом деле было бы реально круто забить на ресторан, свернуть в сторону дома, затащить добычу в берлогу и оставить в одних этих туфлях. И еще чулках.

— Просто озвучиваю один из сюрпризов, — загадочно улыбается она и быстро прячет ноги под платьем. Снова ни намека на соблазнительницу — все та же милая и замороченная малышка в очках, которую я три недели назад поймал на свадьбе моей бывшей.

— Один из?

— Нуууу… под платьем же тоже все не просто так, — становится румяной и смущенной.

— Ты не оставила даже подсказки моему воображению, — делаю вид, что ворчу, потому что ее платье, хоть оно очень скромное, мне нравится. Никаких идиотских пышных юбок, всяких отваливающихся на каждом шагу бусинок.

— В том и интрига!

На светофоре вдруг снимает мою правую руку с руля, прижимается к тыльной стороне ладони рукой и на минуту застывает вот так, закрыв глаза.

— Ты правда настоящий? — спрашивает с опаской, шепотом. — Иногда я просыпаюсь ночью и боюсь открыть глаза, потому что ты можешь оказаться сном, который больше не ночует на соседней подушке.

Иногда мне кажется, что она привязана ко мне… слишком сильно. Нездорово сильно. Но, может быть, это все только потому, что я, наконец, встретил девушку, которая действительно искренне и всей душой меня любит? Просто так, потому что я — это я, даже с кучей недостатков, тяжелым характером и не самыми прогрессивными взглядами на жизнь.

— Я абсолютно настоящий, малыш. Можешь даже потыкать в меня пальцем.

К черту все, в конце концов, не во всем же есть какой-то подвох?

Мы отмечаем в ресторане, внутри пришвартованного на берегу Невы корабля. Сняли один из маленьких залов, и для нас его украсили цветами, лентами и всякой не попсовой свадебной мишурой. Нас всего шестеро, так что никакого отдельного стола для гостей, садимся все вместе.

Идеальная свадьба. Вынужден признать. Знаю, что Йени чуть не на целый день зависла с женщиной из агентства по оформлению подобных мероприятий, и хоть изначально был настроен скептически, кажется, у них все получилось.

И главное — никакой орущей и мешающей нормально есть тамады. Хоть одной я точно благодарен за то, что она вытащила меня из-за стола.

— У тебя такая загадочная улыбка, — потихоньку, пока ее отец разливает шампанское, говорит Очкарик.

— Подумал, если бы не та крикливая тамада, парочка наших бывших и наш нестандартный взгляд на расставание, я бы до сих пор был холостяком.

— Расстроен? — Она снова беспокоится.

Вот как с ней шутить, когда в каждой шутке чуть ли не трагедия?

— Думаю, тамада заслужила новогоднюю открытку и кулек с мандаринами.

Лицо Очкарика покрывается румянцем, глаза снова счастливо сияют, и я успеваю поймать момент, чтобы поцеловать ее за ухом, туда, где от нее оглушительно-сладко пахнет цветами.

Если бы во мне оставались какие-то сомнения, поступил ли я правильно, добровольно сдавшись в брачный плен, то сейчас от них не осталось бы и следа.

Нам будет хорошо вдвоем. Много-много лет, потому что мы не связаны неземной любовью, которая со временем угаснет, и у нас не останется даже тем для разговоров. Мы связаны общими взглядами на все и желанием уважать личное пространство друг друга.