Код власти - Олег Таругин

– Может быть, подождем остальных? – неуверенно предложил Сергей Геннадиевич, однако адмирал лишь махнул рукой:

– За Ильей с Виктором я адъютанта послал, но прибудут они только через десять минут. Сначала я бы хотел узнать, что произошло, от тебя лично, понимаешь? Хотя бы вкратце, просто, чтобы я понял, как себя дальше вести. Ну а там уж, как говорится, по обстоятельствам.

Чебатурин, понимающе кивнув, буквально в нескольких предложениях изложил суть произошедшего и протянул адмиралу доставленный Ликой инфокристалл, предварительно высвободив его из универсального зажима. Дмитрий Валерьевич осторожно, будто бы тот мог разбиться от подобного движения, положил роум перед собой и медленно поднял взгляд. И Сергей Геннадиевич неожиданно понял, что Главком, едва ли не впервые в жизни, просто не знает, что сказать. Таким взволнованным и растерянным одновременно он Политова еще никогда не видел.

Молчал Главком с минуту, потом откашлялся, и его будто прорвало:

– Слушай, Чебатурин, неужели все это правда?! Неужели мы наконец причину этой проклятой войны узнаем?! С ума сойти, еще и этот – как там ты его назвал? – артефакт инопланетный… нда уж… эх, ладно, разберемся. Ну и где, хотел бы я знать, наши вездесущие особисты запропастились?! – неожиданно раздраженно спросил Главком, от волнения, видимо, позабыв, что сам отсрочил их приход. Впрочем, ждать долго не пришлось: пискнул зуммер, и адъютант доложил о прибытии вызванных офицеров. Главком разрешающе кивнул, и в кабинет вошли начальник флотской разведки Виктор Неустроев и начальник особого отдела Второй ударной Илья Неман. Оба подтянутые, в полной форме и с таким выражением лиц, будто вовсе не ложились спать и вообще понятия не имеют, что это такое. Офицеры коротко отрапортовались, после чего Политов буркнул «без чинов» и приглашающе указал рукой на свободные кресла. Когда все расселись, Дмитрий Валерьевич снова вызвал адъютанта, распорядившись относительно чая и кофе, и вопросительно взглянул на Чебатурина:

– Прошу вас, Сергей Геннадиевич! Думаю, вначале мы выслушаем вас и лишь затем приступим, гм, к просмотру материала и опросу… – адмирал замялся, будто не в силах подобрать подходящее определение, – непосредственных, гм, участников… ну, то есть, гм, участницы… Короче, Сергей Геннадиевич, начинай, прошу тебя!

Контр-адмирал кивнул и начал пересказывать все услышанное от Лики менее получаса тому назад. На память он никогда не жаловался, так что рассказ получался достаточно подробным, с множеством мелких деталей, касающихся не только ее приключений, но и похождений Лидки со товарищи – ему не хотелось, чтобы любимую женщину заставляли бессчетное множество раз повторять одно и то же. Хотя при этом он, конечно же, прекрасно понимал, что иначе все равно не будет: доставленные ею сведения были слишком важными. Слушали его молча, не задавая никаких вопросов, и прервались лишь один раз – когда адъютант внес поднос с крохотными чашечками кофе для офицеров и знаменитой пол-литровой чашкой чая для адмирала. Дмитрий Валерьевич кофе никогда не пил, считая его чрезвычайно вредным для организма напитком; алкоголя он, впрочем, тоже не употреблял – правда, совершенно по иной причине: «Я свою флотскую бочку рома еще в молодые годы опростал, теперь разве что за победу выпью!» Дождавшись, пока адъютант скроется за дверью и на настенной контрольной панельке загорится зеленый огонек, оповещавший о восстановлении защитного контура, Чебатурин продолжил. Затем настало время роум-кристалла, и на огромном, вполстены, голоэкране возникли какие-то джунгли. Судя по тому, что изображение постоянно прыгало вверх-вниз, можно было предположить, что съемка велась встроенной в наручный комм камерой. Человек, делавший запись, явно снимал для себя, поэтому узнать, где и когда проводилась съемка, было нереально – для этого нужно было как минимум найти сам коммуникатор, точнее, его микрочип. Никаких особых звуков, кроме обычного лесного шума и шороха шагов, слышно тоже не было – неведомый оператор шел молча, ничего не комментируя и дыша, словно бывалый турист, привычный к долгим пешим переходам… или прошедший специальную подготовку десантник.

Затем джунгли закончились, и на экране возникла абсолютно круглая каменная площадка метров тридцати или немногим более того в диаметре. И тут же наступила полная тишина, будто внезапно вырубили звук. Как оказалось, нет – неожиданно появившийся «закадровый» голос негромко выругался, озвучив то, что мгновением раньше удивило просматривавших фильм офицеров: «Странно, тишина просто мертвая, такое ощущение, будто все звуки – вообще все – остались там, за границей круга». Несколько секунд тишину нарушал лишь гулкий отзвук шагов, затем раздалось: «Это базальт, самый обыкновенный базальт, только гладкий и ровный, будто стекло… впечатление, словно он оплавлен, но фон в пределах нормы…» Изображение больше не «скакало» – человек целенаправленно снимал, удерживая камеру горизонтально и медленно поворачиваясь вокруг своей оси, и зрители смогли внимательно осмотреть странное место. Действительно, идеально ровная площадка, с округлым провалом примерно метрового диаметра по центру. Оператор тоже его заметил и подошел ближе; изображение изменило ракурс, наплывая на непонятный предмет, и стало ясно, что это вовсе никакой не провал, как показалось вначале, а вплавленный в камень диск какого-то темного металла, вовсе не отблескивающего в солнечном свете. Оба разведчика ошарашенно переглянулись, и, взглянув в их побледневшие напряженные лица, Чебатурин мысленно усмехнулся: да, нелегко вам придется, ребята! Ведь для него, обычного флотского офицера, все и так уже более-менее ясно – вот она, причина войны: неведомый артефакт Чужих, ради овладения которым МФК и затеяла всю эту галактическую заваруху! А вам теперь придется еще ой как покрутиться, разыскивая и сам артефакт, и всех, кто хоть как-то причастен к его находке! Впрочем, ладно, не будем отвлекаться, ведь просмотр еще не закончен…

Меж тем действие на экране становилось все более и более непонятным и интригующим. Мультисканер, не сумевший даже приблизительно определить материал странного диска, его непостижимое «всасывание» в окружающий камень, разговор с человеком по имени Зак, спуск на чудовищную, судя по ощущениям и негромким комментариям самого оператора, глубину, обнаружение гигантского зала, опутанного металлической «паутиной», и, наконец, находка того, определения чему офицеры придумать просто не могли…

На этом фильм закончился, однако, прежде чем пораженные увиденным зрители успели обменяться хоть какими-то комментариями, голоэкран ожил вновь. Это также оказалась запись, но снятая уже другой камерой, о чем свидетельствовали бегущие в углу экрана цифры отсчитывающего время таймера. Съемка велась внутри дома, все комнаты которого были оформлены в необычном, «под старину», стиле. Из звучащих за кадром комментариев стало ясно, что это дом некоего Ларри Черногорцева. Кто он такой, Чебатурин навскидку вспомнить не мог, хотя имя и показалось ему знакомым, но судя по тому, как снова быстро переглянулись Неман с Неустроевым, разведчикам его личность была хорошо известна. В доме шел обыск – в кадр то и дело попадали офицеры в военной форме Корпорации и какие-то штатские, которые, собственно, и занимались поисками. Что именно они ищут, понять было невозможно – оператор на этот счет никаких комментариев не давал, а попадавшие в объектив голокамеры люди в основном молчали, лишь изредка негромко обмениваясь короткими фразами. Обыск был «мягким» – никто не вываливал на пол вещи, ничего не ломал, не срывал настенные панели и не вскрывал полы: досматривающие, помогая себе многочисленными сканерами и датчиками излучений, быстро и профессионально изучали каждый предмет или деталь интерьера, каждый квадратный сантиметр поверхности. Все делалось так, чтобы хозяин дома даже не заподозрил, что в его жилище кто-то побывал. Сам оператор непосредственно в обыске не участвовал, неотступно следуя за несколькими «штатскими», потому зрители не видели цельной картины досмотра дома, довольствуясь двумя комнатами и коротким коридором между ними. А затем запись закончилась, и потемневший на миг голоэкран показал лицо офицера в звании полковника планетарных войск МФК. Контр-адмирал ощутил скользнувший по позвоночнику неприятный холодок: этого человека он знал более чем хорошо.