Убийство к ужину - Михаэль Кобр

— Вам знакома фамилия Лутценберг?

Испуг в глазах Барча послужил ему ответом.

— Лутценберг… Вы сказали — Лутценберг? — Барч сделал вид, будто напряженно роется в памяти, а сам исподтишка следил за реакцией собеседника.

Для Клуфтингера не представляло тайны его поведение — он не размышляет, а судорожно ищет верное решение: признаваться или нет? И в конце концов решился:

— Нет. Вот так навскидку ничего не приходит в голову…

— Да? Но это по меньшей мере странно. Вы столько лет работали «одной командой» с господином Вахтером. Неужели тот никогда не упоминал имени своего сокурсника, а потом соратника по исследованиям и соавтора Роберта Лутценберга?

От самомнения Барча, с которым он встретил комиссара, не осталось и следа. Он растерянно захлопал глазами, покусывая нижнюю губу, а потом начал жалобно оправдываться:

— Ах вот оно что… Теперь, когда вы сказали, я припоминаю… Да, да, вроде был у Филиппа коллега с таким именем.

— Точно был, — жестко поправил его Клуфтингер. — И знаете что? Три дня назад убили его сына. Можете себе представить? Ему размозжили череп. В горной хижине недалеко от Вайлера.

Барч оказался совершенно сбит с толку. Он оторопело кивал и одновременно мотал головой, руки невольно теребили ярко-лиловый галстук. Глаза бегали. Он явно не мог понять, зачем комиссар рассказывает ему об этом и почему именно сейчас. Когда он собрался с духом, чтобы хоть что-нибудь произнести, Клуфтингер окончательно добил его:

— Большое вам спасибо за экскурсию, мне пора. — Он стянул с головы шапочку и сунул ее совершенно обалдевшему Барчу в руки. Сделав пару шагов к двери, он еще и бросил через плечо: — Выход я найду сам.

Пересекая хозяйственный двор и на ходу приглаживая волосы, он краем глаза следил через большие окна, как Барч через ступеньку скакал вверх по лестнице на этаж, где располагались кабинеты обоих Шёнмангеров.

Клуфтингер остался доволен своим визитом. Возможно, он дал толчок и дело сдвинулось с мертвой точки.

Вечером того же дня Клуфтингер заступил на вахту под Вильдпольдсридом. Конечно, прошлая ночка далась ему нелегко, но пропустить сегодняшнее дежурство он не мог. К тому же на этот раз он находился здесь не один. На пост заступили три полицейские машины, а кроме того, компанию ему составляли Майер, Хефеле и Штробль. Присутствовать при возможном задержании хотели все. Ибо сегодня рыбка должна попасться в сети: крупная или мелкая, покажет время.

Перед уходом Клуфтингер собирался поспать, но не смог от перевозбуждения. Похоже, у коллег наблюдалась та же история. Все четверо сидели в машине Штробля, поскольку большую часть комиссарова «пассата» все еще занимал барабан.

Ждать пришлось довольно долго, но не напрасно. Около двух часов ночи послышался шум мотора и мимо в направлении заброшенной фермы проехала тяжелогруженая фура, чуть погодя туда же проследовала знакомая цистерна без надписей.

— Примерно в то же время, что и вчера, — сообщил Клуфтингер, отводя взор.

Если бы коллеги заглянули ему в глаза, от них не укрылось бы, что он понятия не имеет, во сколько прибыла машина в ночь накануне.

Комиссар собрал всех полицейских и отдал последние распоряжения.

— Всем ясно? — прошептал он напоследок, хотя там, внизу, его не могли услышать. — По местам. Начинаем.

Клуфтингер с ближайшими помощниками начал продвижение к объекту. Подобравшись к ферме, все заняли заранее оговоренные позиции: Клуфтингер сразу исчез за углом сарая, Штробль и Хефеле проскользнули за жилой дом, а Майер схоронился за деревом возле каменной кладки сбоку от въезда. Комиссар заглянул в сарай через знакомую щель. Все вчерашние фигуранты находились на месте, включая и исполина. Они разгружали фуру, ворочая такие же мешки, маркированные странной надписью.

Клуфтингер удовлетворенно кивнул: час пробил. Он медленно вынул из кобуры пистолет, сделал глубокий вдох, поднес к самым губам рацию и отдал приказ: «Начали!»

На секунду повисла мертвая тишина, а потом началось настоящее светопреставление. Визжа тормозами, во двор въехали полицейские машины, красно-синие проблесковые маячки и свет мощных фар прорезали темноту, сирены взвыли с оглушительным воем. В это же время Клуфтингер с помощниками выскочили из засады. Мощный удар ногой, выбитая дверь — и четверо полицейских с поднятым оружием врываются в помещение. Все они кричат разом, но от волнения каждый свое: «Руки вверх!», «Стоять, полиция!», «Не двигаться!» — и что-то еще нечленораздельное. Четверо мужиков, застигнутые врасплох, вконец обалдели. Внезапный грохот, вид полицейских с оружием в руках и вой сирен снаружи сделали свое: в растерянных физиономиях подозреваемых не осталось ни кровинки. Все восемь визави молча пялились друг на друга. Великан очухался первым и начал озираться — как бы сделать ноги?

И тут Майер с пеной на губах заорал во всю глотку:

— Только дернись, пристрелю!

Непонятно, чего больше испугался верзила, но замер мгновенно. Клуфтингер и остальные коллеги, вытаращив глаза, повернулись к Майеру.

Тут в сарай влетели шестеро полицейских в форме, и мужики, еще недавно полагавшие себя в безопасности, так и не осознав происходящего, оказались с браслетами на руках.

— Чем вы тут занимаетесь? — рявкнул комиссар в лица задержанным.

Ответа не последовало. Клуфтингер подошел к Ботценхарду.

— Смотрите-ка, господин любитель старинной техники! Зашли к соседям проверить, все ли в порядке, да? Вам есть что сказать?

Ботценхард опустил голову.

— Нет? Ну что ж. Мы и без вас выясним все, что нам надо. Но в ваших же интересах сотрудничать со следствием. Содействуя нам, вы поможете себе.

С этими словами комиссар сделал шаг к ближайшему из выгруженных мешков, вынул из кармана перочинный нож, открыл и вонзил его в мешковину. Расширив отверстие, он послюнявил палец и обмакнул его в белый порошок. Все полицейские напряженно следили за каждым движением. Никто не издал ни звука, даже когда Клуфтингер поднес палец к носу, понюхал и потом лизнул. Чуть-чуть почмокав, он заявил:

— Сухое молоко.

Коллеги переглянулись: сухое молоко? Впрочем, в этом был явный смысл, если принять во внимание молоковоз и его маршрут на молокозавод. Только Майер казался разочарованным: он явно рассчитывал, что они накрыли наркоторговцев и крупную партию наркотиков с ними.

Клуфтингер снова приблизился к Ботценхарду:

— Не хотите ли все-таки объяснить, чего ради вы возитесь здесь с молочным порошком темной ночью? Ну?

Ботценхард повесил голову — явный признак внутренней борьбы, — потом резко поднял и посмотрел комиссару в лицо:

— Я…

— Захлопни пасть! — гавкнул верзила. Похоже, он был здесь главным.

И Ботценхард захлопнул.

— Ладно, как хотите. — Клуфтингер повернулся к униформированным полицейским: — Забирайте. Мне эти голубчики больше не нужны. Одна машина пусть останется здесь, на случай если объявится кто-нибудь еще.