Люцифер и семеро козлов - Андрей Лупахин

— Не нукай Карл, — оборвал его Сеня. — Что ж ты псина освенцимская нам голову морочишь?! Молчи, я всё про тебя знаю, фашист проклятый!

Надо признать, не очень деликатно получилось. Старик, глотнул шнапса и усмехнулся.

— Перестань, Семён, — сказал он спокойно. — Ни к чему кричать. Да, рано или поздно вы должны были догадаться…

— Я-то давно уж, — сказал Стикс, усаживаясь на диван. Бес потянулся за бутылкой, но, вспомнив о проигранном споре, убрал загребущие руки. — Это Сенечка у нас сообразил, через полгода, — и добавил: — Кстати, Карл, я не в обиде на твои ратные подвиги, так что сними с меня оковы ада, а его можешь пристрелить из маузера или люгера, — бес показал на Сеню, изображая выстрел пальцами. — Шутка!

Стикс от души расхохотался, глядя вытянувшуюся физиономию Сени.

— Я никогда ни в кого не стрелял и не собираюсь! — твёрдо проговорил Вельзевулов. — Прежде чем судить меня, Семён, может сначала выслушаешь?

— Ну давай, попробуй оправдываться… — недовольно пробормотал «обличитель» военных преступников.

— Моё имя, то, которое вы знаете, почти настоящее. На самом деле меня зовут Карл фон Шницельбах, и да, вы правы, довелось прослужить в рейхе, точнее в Аненербе какое-то время. Но до этого я преспокойно изучал квантовую физику в… да неважно, название этого института всё равно ничего вам не скажет. В один прекрасный день эсэсовцы коваными нацистскими сапогами вышибли двери в нашей лаборатории и сделали нам всем предложение, от которого невозможно отказаться: служба на благо Германии или билет в концлагерь, разумеется, в один конец. Ну и, знаешь, я учёный, книжный червь, если угодно, а не орденоносец из Красной армии, который мог бы перестрелять вооруженных головорезов и выпить сто фронтовых грамм, стоя на остывающих трупах поверженных врагов! Пришлось согласиться. Да и не только я, мы все были вынуждены принять это предложение, потому что никто не хотел закончить свои дни в газовой камере или ещё где похуже!

— И чем же ты там занимался? В Ани… тьфу, в Аненербе? — спросил Семён.

— Да чем я только не занимался! В результате одного эксперимента я даже приобрел второе зрение, позволяющее видеть всякую-разную нечисть, — старик перевёл дух, глотнув шнапса и продолжил: — Короче, когда Адольф понял, что его национал-социалистической лавочке скоро настанет капут, крысы побежали с корабля. Аненербе расформировали, а ученых потихоньку расстреляли, всех, кто не успел сбежать. А я успел! Больше тебе скажу, я потом еще вернулся и прихватил кое-что…

— Видел я, что ты прихватил, — проговорил Сеня, хмыкнув. — Ладно рация, ладно лаборатория, но как ты телепорт вынес? Зеркало это, компьютер, ещё какая-то хрень там…

— Уменьшил, — ответил старик. — Выстрелил из лазерного нанолюгера и забрал в кармане.

— У тебя и такая штука есть?

— Есть, есть, Семён, ты не отвлекайся, а слушай, тем более, что я почти закончил, — старик снова глотнул любимого напитка. — Не то что бы я был вором, найн! Просто нам зарплату и так за четыре месяца задержали, поэтому пришлось забрать, так сказать, товаром… Короче, изначально я собирался бежать сначала в Австрию, а оттуда в Штаты, но связной, обеспечивавший коридор, всё перепутал, вечно пьяный швайне, тьфу! — старик со злостью плюнул. — Меня провели неправильным маршрутом и документы, за которые я солидно раскошелился, сделали с ошибкой — теперь я по паспорту Карл Абрамович, козлы, мутер их через качель! — выругавшись, старик допил шнапс и поставил стакан. — Знаешь, Семён, я не больше военный преступник, чем концерн Фольксваген, понял? Заметь, вынужденное сотрудничество Фольксвагена с Гитлером нисколько не мешает твоим соотечественника ездить на машинах этого самого концерна. А кто и на Вольво ездит, которые, кстати, тоже в своё время работали на рейх, ещё как!

Сеня вздохнул, переваривая услышанное. Он взял бутылку шнапса, налил себе пару глотков и выпил залпом, скривившись. Разум подсказывал ему, что Вельзевулов, то есть, Шницельбах прав, как минимум, отчасти, если не полностью. Впрочем, Сеня решил воздержаться от глубоких размышлений о жертвах войны, которые были с обеих сторон, в том числе и в погонах. А потому что так можно дорассуждаться до оправданий нацизма, отрицания Холокоста и прочих подсудных теорий! Вот почему, мой дорогой читатель.

Кроме того, Шницельбах мог избавить Стикса от оков ада, а тот в свою очередь вернуть Сене проданную душу — сейчас было явно не самое подходящее время, чтобы выяснять, кто агнец жертвенный, а кто козлище со свастикой.

— Ладно, — пробурчал он, — считай, что тебе повезло и Гаага отменяется! Возможно, ты — жертва войны и политики кровожадного правителя, съехавшего с катушек. Возможно. А если я ошибаюсь… то тебя Бог накажет. Или Люцифер…

— Давайте к делу, а?! — нетерпеливо воскликнул Стикс.

— Да, Семён, если зубы Геббельса у тебя, то мы можем приступить, — сказал старик.

Сеня достал из кармана золотой резец и передал Шницельбаху. Тот внимательно осмотрел зуб, прищурив один глаз. Удовлетворённо кивнув, старик предложил проверить золото нацистов на спектральном анализаторе. Ну на всякий случай! Разумеется, никто не был против. Сеня отправился вместе с ним наверх в алхимическую лабораторию, оставив Стикса внизу, который безуспешно пытался снять оковы ада, пыжась от натуги.

Резец оказался самым что ни на есть нацистским — проверка на спектральном анализаторе прошла успешно! Старик, улыбаясь, выключил сканер и предложил:

— Можем сварить зелье прямо сейчас! Все ингредиенты в наличии.

— Давай, камрад, — довольно пробурчал Сеня, — Пришло время искупать грехи прошлого, помогая добрым людям…

— Вообще-то я не грешил! — возразил Шницельбах. — То есть, грешил, но не больше других.

— Вот-вот, а другие в Гааге…

— Хватит про эту Гаагу, Семён! Пошли!

Старик выпроводил Сеню из лаборатории, выключил свет и запер дверь. Частые упоминания Гааги вывели его из душевного равновесия, из-за чего он забыл ингредиенты для приготовления зелья. Пришлось снова открывать лабораторию. Шницельбах достал из сейфа газы единорога, слёзы девственницы, пардон, девственника, четыре крысиных хвоста и добавил к этому добру золотой зуб, который, скорее всего, действительно принадлежал Геббельсу.

Они спустились в гостиную. Старик предложил начать прямо сейчас. Бес, перестав дергать цепь, воскликнул:

— Он ещё спрашивает! Конечно, Карл! Начинай, да побыстрее!

Старик позвал Дусю, которая прибиралась в подвале, копаясь среди всякой техновсячины, и более-менее успешно боролась с залежами пыли с раннего утра. Лилипутка, поднялась наверх, услышав, как Шницельбах зовёт её по имени.

— Добрый день! — она поздоровалась с бесом и Сеней, громко чихнув от пыли, в которой перепачкалась как чумазый чертёнок.

— Будь любезна, вскипяти кастрюльку воды, — попросил старик. — Только не выключай, а