Стремнина - Галина Шкавронская

— Катя… Катенька!…

Непрерывно целуясь, медленно они продвигались к спальне, пока, побросав по дороге всю одежду, не упали на кровать.

…Когда, обессилев после бесконечных ласк, Евгений, распластался рядом с ней, оба какое-то время лежали молча, переводя дух, дав возможность разгорячённым телам слегка остыть. Затем Катя медленно сказала:

— Обними меня, пожалуйста! И не отпускай, ладно? Мне очень страшно… — Он повернулся, тесно прижался к ней:

— Страшно?! Да что же страшного-то, глупышка моя?

— Страшно, что ты опять бросишь меня… Не бросай меня, Женя! Я этого не заслуживаю! Я так люблю тебя!..

Она положила голову ему на грудь, продолжая гладить его упругое тело, пока оба не замерли, окутанные лёгким и сладким сном.

…Евгений проснулся совсем рано, было ещё темно. Стараясь не разбудить Катю, он поднялся, прихватил по дороге в кухню свою одежду, валявшуюся на полу. Одевшись, на цыпочках прошёл в прихожую, накинул куртку и вышел на лестничную площадку. Тихо щёлкнула замком автоматически закрывшаяся дверь. Он никогда бы не ушёл так рано: день был воскресный, на работу спешить было не нужно, но дома его ждал Ральф. «Как бы он не напачкал в квартире!» — озабоченно думал Евгений, выбирая кратчайший путь к автобусной остановке.

Пока добрался до дома, уже занялся рассвет. Взяв радостно суетящегося пса на поводок, он вышел с Ральфом на улицу. Ночью прошёл дождь, но туч не было. По-осеннему синее небо, освещённое первыми лучами поздно встающего солнца, оделось в ослепительно белые облака. Вокруг было красиво и даже, как показалось ему, торжественно.

В ранний по воскресным меркам час на улице не было ни души. Отпустив Ральфа вволю побегать, Евгений шёл медленно, наслаждаясь чистотой воздуха и с упоением вспоминая события прошедшей ночи. Нет, он не думал в эту минуту о Марине, не мучился раскаянием. Евгений ощущал себя, наконец, любимым и востребованным. Другой женщиной — столь прекрасной, дарованной ему судьбой на склоне лет. Ах чертов возраст!.. Катя совершенно искренне не замечала, что он гораздо старше её, не замечала — и всё, и он вдруг поверил, что они с ней ровня, что на самом деле он моложе и сильнее того мужчины с седыми висками, каким он привык себя видеть в зеркале. Впервые за месяцы отсутствия жены и укоренившегося в связи с этим ощущения заброшенности, Евгений Иванович чувствовал себя умиротворённым и счастливым. На его душе было необычайно легко, словно за спиной выросли могучие крылья.

Ни о чём другом ему думать не хотелось. Неповторимое состояние гармонии со всем миром. «Пусть, пусть это длится, как можно дольше, а о последствиях я позже подумаю, — твердил он себе. — Не хочу отравлять потерянное было где-то в бытовой суете счастье, хочу снова быть любимым!..».

Вернувшись с прогулки и позавтракав, он обнаружил, что все продукты закончились. Отправился в магазин. Придя домой, Евгений занялся приготовлением мясной каши для Ральфа, заодно из купленного фарша нажарил для себя котлет. «Ну вот! Теперь есть чем пропитаться нам с Ральфом, когда вернусь завтра с работы!». Пребывая в прекрасном расположении духа, Евгений вспомнил, что давно уже не подходил к перекладине. Поплевав на ладони, он стал подтягиваться, привычно считая количество подъемов, потом еще несколько раз отжался от пола. Убедился, что пока не потерял форму. Затем с удовольствием принял душ, напевая во весь голос что-то из репертуара «Старых песен о главном». Перемыл посуду, оставшуюся от приготовления пищи, посмотрел по телевизору очередной выпуск новостей. Взглянув на часы, подумал, что близится вечер, и он скоро вновь поедет к Кате. Он приготовил свежую рубашку, отгладил брюки, побрился, брызнул на щеки туалетной водой, но прежде, чем переодеться, вновь вывел Ральфа на улицу.

Весь день он находился в сладком предвкушении вечера, и теперь, переделав все дела, отправился, наконец, к своей любимой, прикупив по дороге пять хризантем.

Яна, уезжая в Русскую общину, хотела обернуться быстро, но почему-то задержалась. Марина уже нервничала, опасаясь, что с минуты на минуту придёт Амина-ханум — и как она тогда объяснит ей отсутствие снохи? Всё это время она возилась с малышами, покормила искусственной смесью Марьяшку и, уложив её спать, пыталась играть с Зарочкой, хотя в её голове крутилась только одна мысль — только бы их не разоблачили! Наконец вернулась Яна и радостно сообщила, что председатель общины прониклась её бедой и взялась помочь в продаже браслетов. Есть один ювелир, которому можно довольно выгодно продать золото. Они с Люсей тут же отправились к этому ювелиру. И, о чудо, теперь у Яны есть весьма приличная сумма денег, правда, она не знает, хватит ли им этой суммы на всё. Но на изготовление фотографии Марьям точно хватит, а, значит, это дело нужно «провернуть» сегодня. Только вот как? Нужно выйти с ребёнком из дома незамеченной свекровью.

«Наверное, это лучше сделать в послеобеденные часы, когда она будет отдыхать в своей комнате, — решила Яна. — Вот тут-то я и смотаюсь с Марьям к фотографу». Минут через сорок явилась Амина-ханум. Марина Михайловна тут же отправилась в свою комнату. Пока малышка спала, Яна принялась готовить рис и мясо на обед. Под ногами, мешаясь, беспрестанно крутилась Зара, и Яна отвела её к своей матери, чтобы та чем-нибудь заняла ребёнка. Бабушка стала учить с внучкой счёт, загибая ей пальчики и беспрестанно целуя девчушку, сопровождая «урок» ласковыми словами.

Вскоре Яна позвала мать и свекровь обедать. Рассадив всех за столом и наполнив тарелки взрослых, Яна принялась кормить Зару. После трапезы, выпив чаю, все разбрелись по своим комнатам, а Марина прошла на кухню, чтобы освободить дочь от мытья посуды: та должна была уложить Зару спать. К тому же, предстояла ещё вылазка в фотоателье с Марьям. Естественно, что нервы женщин были напряжены до предела. Марина впервые принимала непосредственное участие в ситуации, требующей скрытных действий от хозяев дома. Но то был единственный шанс уехать и увезти с собой маленьких девочек. Однако, кроме опасения быть раскрытыми, её постоянно мучила совесть, что приходится обманывать людей, давших ей крышу и еду, столь же близких её внучкам, как она сама. Марина хорошо понимала, что в такой ситуации всем не угодишь и победит либо та, либо другая сторона, хотя по большому счёту проиграют все. Она старалась не думать о моральных издержках, а только выполнить вместе с Яной задуманное.

Стараясь не шуметь, Яна заглянула в комнату свекрови и убедившись, что та спит, помчалась в спальню, быстро собралась, подхватила ребёнка и, оставив Зару на попечение бабушки, почти бегом, бросилась со двора. На всякий случай, если вдруг свекровь проснётся раньше, чем обычно, Марина скажет ей, что Амна с малышкой отправилась в ближайший магазин за молочной смесью.

Яна вернулась примерно через час, но когда она пробегала с ребёнком по дорожке на задах дома, её, к несчастью, увидела из окна кухни свекровь. Ей показалось странным, что Амна спешит откуда-то с ребёнком окольной дорогой, и не успела молодая женщина войти в спальню прямо с улицы, с чёрного входа, где её поджидала, страшно нервничая, Марина Михайловна, как Амина-ханум рывком распахнула дверь, ведущую в ту же комнату из гостиной. Она молча встала на пороге, её лицо выражало крайнюю степень то ли недоверия, то ли подозрения. Она внимательно осмотрела спальню, потом спросила Амну, откуда она вернулась, на что та спокойно изложила разработанную «легенду». Когда Амина-ханум ушла, Яна прошептала матери, что, похоже, свекровь что-то подозревает, но оснований для обвинения у неё нет. Не исключено, что Саид попросил её следить за Яной. С этой минуты обе они стали ощущать повышенное внимание со стороны «второй бабушки». Теперь нужно было тщательно обдумывать каждый шаг, чтобы не допустить промаха, не выдать себя.