Я - меч, я - пламя! - Василий Кононюк

«Настоящие чудеса никогда не бросаются в глаза и не собирают толпы народа. Природа щедро дарует их нам, а мы жадно глотаем все подряд, не замечая, не разбирая вкуса и цвета. И вечно ноем, как скучна и неинтересна наша жизнь… Надо хоть немного вздремнуть, мысли какие-то странные в голову лезут!» – подумала Оля. Она завела будильник, чтобы проснуться через два часа, села поудобнее, положила голову на книжку в мягком переплете.

В деревянном ящике тикал странный механизм, наматывая нитку на вал со скоростью двадцать сантиметров в час. Сорокасантиметровую графитовую лодочку нагревательное кольцо должно было пройти от одного края до другого за два часа. Потом следовало выставить кольцо на начало. И так шесть раз подряд. «Точно как в том анекдоте про грузина!» – подумала Оля, засыпая.

На следующий день она уже демонстрировала Лосеву очищенный слиток и его проводимость. Десять девяток получить не удалось, впрочем, это уже было вопросом дальнейшего совершенствования технологии. Полученного результата вполне хватало для изготовления полупроводниковых диодов и транзисторов. Для этого зонным выравниванием нужно было получить исходный материал. В один конец графитовой лодочки помещали соответствующим образом ориентированный затравочный кристалл германия, прижатый к слитку поликристаллического очищенного материала. В торце слитка со стороны затравки имелась прорезь с вложенными в нее небольшими пластинками германия n-типа, либо просто была вложена щепотка сурьмы. Проводя однократное прохождение по слитку расплавленной зоны металла, получали равномерно легированный сурьмой материал. На фронте охлаждения зоны оставалось ровно столько сурьмы, сколько нужно было для получения требуемого удельного сопротивления базы n-типа.

Основной слиток Оля отнесла оптикам. За этот год удалось создать на заводе свою оптическую лабораторию и взять на работу пару толковых студентов, специализировавшихся в кристаллографии. Так что резку и ориентацию кристаллов проводили на месте. Порезав слиток на тонкие пластинки, Стрельцова получила заготовки для изготовления сплавных плоскостных транзисторов и диодов. Сплавной плоскостной транзистор представлял собой тонкую пластинку германия, в которую с разных сторон вплавлялись два шарика из индия, один поменьше, второй побольше, образующих соответственно эмиттер и коллектор. Если подобрать режимы так, чтобы ширина базы между эмиттером и коллектором была минимальной, такая технология позволила бы изготавливать надежные низкочастотные транзисторы с максимальной частотой до одного мегагерца.

Германиевые диоды они уже демонстрировали всем желающим и предлагали промышленности. Лютов обещал на следующий год включить некоторые виды заводу в план. Транзисторы, которые Лосев тут же назвал кристодами, никому не демонстрировались. Предстояло еще несколько лет отрабатывать различные технологии изготовления высокочастотных кристодов. Работа была в самом начале. Дело в том, что германиевые диоды выпускали и за границей на грязных кристаллах, поэтому никакого особого внимания они не должны были привлечь. Как не привлекли пока внимание ни новые лампы, ни технология фотомонтажа. Безусловно, о них уже знали, оба открытия были защищены международными патентами, но покупать их никто пока не спешил.

Оля объясняла это инерцией налаженного производства. Если у вас есть налаженное массовое производство старых ламп и различных изделий из них, вы не можете просто так, с сегодня на завтра, внедрить новую технологию. У вас имеются договоры, которые нужно выполнять, вы вложили большие деньги, чтобы создать производство, и только жесткая конкуренция с чем-то новым, ситуация, когда старые изделия становятся ненужными, может подвигнуть владельца на перестройку. Раскрученный маховик производства делает внедрение новых технологий достаточно сложным.

Вспоминая все это, Стрельцова стояла возле двери и бездумно смотрела через стекло на работу десятков девчонок в соседнем цехе. Сотрудницы склонились над рабочими столами. Вдруг входная дверь открылась, и в цех вошли главный инженер с двумя мужчинами в форме работников НКВД. До них от дверей лаборатории оставалось метров тридцать. Один был лет тридцати трех, со шпалами старшего лейтенанта. Второй моложе, лет двадцати пяти, имел звание лейтенанта. Главный инженер, показывая рукой на дверь лаборатории, за которой стояла Оля, порывался двинуться дальше, но старший чекист мягко остановил его. Лейтенант легкой стелющейся походкой пошел к лаборатории первым. Отойдя в сторону открывающейся двери, Оля достала свой «вальтер ППК», сняла с предохранителя, передернула затвор и спрятала руку за спину.

– Таня, сядь за стол, спиной к двери. Быстро! – зло прошипела она лаборантке, смотревшей на нее с непониманием в глазах. Та упала на стул и замерла с напряженной спиной.

Все, что Оля увидела в эти пару секунд, ей категорически не понравилось. Не понравилось, что Виктора Андреевича достаточно бесцеремонно отправили обратно, не понравилось, что молодой сотрудник первым направился к ее двери, не пропустив вперед старшего по званию. Так ведут себя оперативники при задержании опасных преступников. А особенно ей не понравилось, как двигался молодой чекист. Легко и стремительно. Красиво двигался, другой раз и полюбоваться не грех, но не тогда, когда к тебе, щелкая хвостом, легко и стремительно движется голодный леопард.

Зиновий Борисович ждал. Операция, которую он готовил уже два с половиной месяца, вступила в свою завершающую фазу. До сегодняшнего дня все развивалось без сyчка без задоринки. И это беспокоило больше всего, не одну он провел операцию и знал: никто не может отменить закон сохранения подлости. Пусть он не сформулирован и никем не доказан, людям с жизненным опытом это ни к чему. Они его своей печенкой прочувствовали.

Началась история после неожиданного звонка Литвинова к нему в Киев.

– Зиновий Борисович, свяжитесь со мной, когда будете в Москве, у меня есть к вам одно предложение.

Поскольку редкая неделя проходила без командировки в Москву, очень скоро он уже сидел вечером в гостях у наркома иностранных дел, пил чай и вел достаточно откровенную беседу.

– Зиновий Борисович, я не буду ходить вокруг да около. У меня есть к вам деловое предложение. Если вы выполните мое поручение, я переправлю вас и вашу семью в САСШ, и вы получите на месте сто тысяч долларов.

– Максим Максимович, давайте я скажу так. Для Советского Союза это очень приличное вознаграждение. Америка – совсем другое дело. Не зная сути вашего предложения, позволю себе следующее замечание. Если мне и моей семье в результате выполнения этой работы придется эмигрировать, то сумму вознаграждения следует удвоить. Поймите меня правильно. Может, работа того не стоит, но мне сниматься с места за меньшую сумму тоже смысла нет.

– Понимаю вас правильно. Принимаю ваши условия, Зиновий Борисович. Надеюсь, мы о деньгах больше говорить не будем. Теперь выслушайте, что от вас требуется.

Выслушав Литвинова, Зиновий Борисович надолго задумался. С Артузовым связываться не хотелось по многим причинам. Во-первых, в ИНО работал его двоюродный брат. Лева очень уважал начальника и много рассказывал и об Артузове, и о Слуцком. Вся эта история могла брату повредить. А дела у него шли неплохо. «Швед» вместе с послом СССР в Испании блестяще провели операцию по вывозу золотого запаса Испании в более надежное место. А что может быть надежней госбанка СССР? Об этом вот уже несколько недель ходили разговоры в кулуарах. «Швед», фактически, руководил созданием испанского аналога НКВД и был у своего начальства на самом хорошем счету.