Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй - Вадим Леонидович Телицын

могут затмить даже петровские преобразования, поскольку изменилось само русское общество. Исчезла, или была глубоко загнана, боязнь перед возможным переворотом. В разработке теоретической части реформ принимали участие самые лучшие представители чиновничьего, военного мира — России вне зависимости от служебной принадлежности. Все, казалось, на стороне Екатерины Алексеевны. Но все быстро началось и достаточно быстро закончилось.)

Осенью 1768 года Турция начала войну с Россией, 18 декабря руководитель Уложенной комиссии А. И. Бибиков объявил «о прекращении работы Большого собрания комиссии на том основании, что начавшаяся война требовала присутствия депутатов либо на театре военных действий, либо в учреждениях, обслуживавших военные нужды. Депутаты Большой комиссии распускались, „доколе от нас паки созваны будут", но, закончив войну победным миром и подавив движение под предводительством Е. И. Пугачева. Екатерина так и не возобновила работу Уложенной комиссии».

Эта Комиссия многое успела, но еще больше бы она реализовала теоретических идей на практике, если бы не последовавшие в начале 1770-х годов антиправительственные выступления («Пугачевщина»), Напуганная непредвиденным поворотом дел на окраинах империи Екатерина решила больше не «баловаться» экспериментами, особенно в сфере государственного строительства и взаимоотношений с различными социальными слоями.

Современные историки отмечают три позитивных результата деятельности Уложенной комиссии:

Первая из задач Уложенной комиссии, обозначенная в Манифесте 16 декабря, состояла в том, «дабы лучше нам узнать быть можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа». Наказы депутатам, а также дискуссии в Уложенной комиссии дали достаточный материал для серьезных размышлений — «они выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая выпала на долю шляхетских проектов в 1730 году, ставших программой действий правительства Анны Иоанновны»[351]. (Может быть, и так…)

Вторая задача: «Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей французского Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю ее «Наказа»: с 1767 по 1796 годы он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти тысяч экземпляров. (Огромный тираж по тем временам.)

Указ требовал, чтобы «Наказ» читали в правительственных учреждениях наравне с «Зерцалом правосудия» петровского времени.

Третий итог деятельности Уложенной комиссии состоял в укреплении положения Екатерины на троне — она остро нуждалась В опровержении репутации узурпатора престола.

Не прошло и трех месяцев после ее вступления на престол, как возвращенный из ссылки А. П. Бестужев-Рюмин (когда-то руководил российской внешней разведкой) услужливо выступил с инициативой поднесения ей титула «Матери Отечества». Постановление о поднесении императрице титула Матери Отечества, подписанное всеми депутатами Уложенной комиссии, имело огромное политическое значение. Это был своего рода акт коронации императрицы, совершенный не кучкой заговорщиков, возведших ее на трон, а представителями всех сословий страны. Эта акция подняла престиж императрицы как внутри страны, так и за ее пределами»[352]. (Удивительно, что во главе этой верноподданнической акции стоял хотя и отставной, но все же бывший служитель разведслужбы.)

Невозможно оспорить и еще одно утверждение: «Крестьянская война провела четкую разграничительную линию в расстановке социальных сил: в борьбе с мятежным крестьянством главную опору самодержавию составило дворянство. Но во враждебном крестьянству лагере оказались также купцы и промышленники. Этот факт едва ли не убедительнее всего характеризует низкий уровень развития капиталистических отношений и такой же низкий уровень классового сознания формировавшейся буржуазии. Получая привилегии от феодааь-ного государства, используя ресурсы крепостнической системы, купцы и промышленники не выступали ни против самодержавия, ни против крепостничества. Более того, купцы и промышленники в Уложенной комиссии, как отмечалось выше, требовали не ликвидации дворянских привилегий и буржуазного равенства, а предоставления их им самим. Плоды «истинного торжества» вкусило, прежде всего, дворянство. Вместе с тем правительство оценило верность старым порядкам промышленников и верхушки купечества. Правительственная политика ближайших десятилетий была нацелена на удовлетворение чаяний дворянства и купечества.

Крестьянская война обнаружила слабость местных органов власти, неспособность их собственными силами поддерживать „тишину". Именно поэтому заботы императрицы были направлены на совершенствование областной администрации, реформирование которой намечалось провести еще до крестьянской войны. „Я только что дала моей империи учреждение о губернии, — информировала Екатерина Вольтера в 1775 году, — которое содержит в себе 215 печатных страниц… и, как говорят, ни в чем не уступает Наказу". Проведение областной реформы преследовало охранительные и фискальные цели. Вместо ранее существовавшего деления территории России на губернии, провинции и уезды вводилось двухчленное деление на губернии и уезды, в основе которого лежал принцип численности податного населения: в губернии должно было жить 300–400 тысяч душ, а в уездах 20–30 тысяч душ мужского пола.

В итоге проведения реформы вместо 23 губерний было создано 50. Еще одно следствие областной реформы состояло в том. что она значительно увеличила штат чиновников. (В том числе и полицейских.) А так как все высшие и средние должности в губернской и уездной администрации заполнялись дворянами, то последние получили новый источник дохода: обычно в губернских и уездных учреждениях служили ушедшие в отставку офицеры»[353].

Областная реформа почти вдвое увеличила численность в стране городов: все пункты размещения губернской и уездной администрации были объявлены городами, а их население — мещанами и купцами.

Первыми, кому Екатерина Великая нанесла своей реформой удар, были запорожские казаки, издавна привлекавшие в свою среду активные элементы, готовые выступить против крепостничества. В начале июня 1775 года войска генерала Текели, возвращавшиеся с русско-турецкой войны, внезапно напали на Запорожскую Сечь и полностью разрушили ее. (Такой успех был достигнут благодаря умелым действиям военной разведки и сохранению втайне, благодаря шифрованным письмам.)

В манифесте, извещавшем об этом событии население России, Екатерина отмечала (с плохо скрываемой радостью), что казаки хотели «составить из себя область, совершенно независимую, под собственным своим неистовым управлением». После Ясского мира 1791 года основная масса запорожских казаков была переселена на Кубань[354].

Не осталась в стороне от «столбовой дороги» губернской реформы и Левобережная Украина, что привело к упразднению там, в начале 1780-х годов «административного деления на полки и сотни и введению наместничеств, губерний и уездов. Все войсковые регалии, напоминавшие о прежней автономии Украины (знамена, печати и др.), были доставлены в Петербург. Таким образом были окончательно ликвидированы остатки автономии Украины и элементы ее национальной государственности»[355].

Подведем итоги.

Мы не случайно столь подробно остановились на социальных и экономических преобразованиях, составивших основное содержание внутренней политики Екатерины Великой.

Все дело в том, что Екатерина считала: без опоры на правоохранительные структуры ей не обойтись. И правильно считала: особенности восприятия русским народом реформ могли вызвать сильнейшие социальные потрясения. И только полиция в состоянии была держать ситуацию под контролем.

Императрица, просчитывая каждый свой шаг