Контроль - Алексей Калугин

– Мы играем в команде. Ты сам так сказал.

– Ну, то есть ты временный игрок.

– И что с того?

– То, что, когда все закончится, ты останешься здесь. И, наверное, постараешься забыть обо всем, что было.

– Не думаю.

– Напрасно.

– Ну ладно. То есть сейчас ты еще не знаешь, где находится третий пакаль?

– Точно.

– Или его еще нет?

– Может быть, и нет.

– Но ты точно знаешь, что в этой зоне окажутся именно пять пакалей.

– Я точно знаю, что из этой зоны будут вынесены пять пакалей. Это легко понять по характеру взаимодействия гиперструн, которые тянутся к разлому. Но что это будут за пакали, кто и где их найдет, этого я пока не знаю. Как только мне станет известно местоположение очередного пакаля, я тебе об этом скажу.

Том обхватил себя руками за плечи. Как будто из приоткрытого окна вдруг потянуло жутким холодом.

– Остается слишком мало времени.

– Я знаю. Но тут я ничем не могу помочь.

– Сегодня ты снова уйдешь?

– Если позволишь, останусь.

– Тогда я положу тебя в комнате с капитаном Боулмингтоном.

– Не возражаю. Хотя, скорее всего, спать мне не придется.

– Там есть телевизор и плеер. Могу дать наушники, чтобы не мешать капитану.

– У меня есть чем заняться.

Том спал крепко. Как убитый.

Ему снились сны. Но он мало что запомнил. Это были даже не образы, а обрывки эмоций.

Беспокойство. Страх. И – злоба.

Странная, беспричинная, беспредметная злоба.

Том никогда прежде не испытывал ничего подобного. Хотя ему, как всякому нормальному человеку, разумеется, доводилось злиться.

Но это было нечто совсем иное.

Злость как состояние души, при котором она находится в равновесии.

Злость, не вытесняющая, а заменяющая собой все прочие чувства.

Злость как неотъемлемая часть той сущности, что представляет собой человек.

Злоба наполняла мир вокруг.

Злоба придавала всему смысл…

Том не мог понять, что происходит.

Это были не его мысли и чувства!

Они приходили…

Нет, не со стороны, а из глубины.

Из самой глубины его подсознания.

Из такой глубины, о существовании которой он сам прежде даже и не подозревал.

Оттуда, куда страшно было даже заглянуть.

Из черной, бездонной дыры, похожей на разлом…

Том попытался подняться, но у него закружилась голова. Чтобы не упасть, он ухватился рукой за спинку кровати.

Ощущение было такое, будто он впервые встал на ноги после долгой, тяжелой болезни.

Шум в ушах. Слабость в коленях. Солнечные зайчики, скачущие перед глазами. Отвратительный кислый привкус во рту.

Том сделал попытку выпрямиться, но колени подломились, и он упал.

– Будьте вы все прокляты… – процедил сквозь зубы Том, даже не задумываясь о том, к кому обращено его проклятье.

Кто он такой?

Где он находится?

Как он здесь оказался?

Том водил взглядом по сторонам и не узнавал свою комнату.

Он был уверен, что никогда прежде здесь не бывал.

Значит, его заманили в ловушку.

Кто это сделал – не важно. Нужно было спасаться.

Том перевернулся на живот и, сделав усилие, встал на четвереньки.

Так, отлично…

Оттолкнувшись руками от пола, он стал подниматься на ноги.

Медленно, осторожно…

Раскинутые в стороны руки помогали держать равновесие.

Так было намного удобнее.

Так руки находились в привычном положении.

Так держат руки все оройны…

В сознании Тома вспыхнул отблеск яркого света.

Том понял, что происходит, – он превращается в оройна!

Во сне он не может контролировать собственные фантазии. Во сне фантазии, подхлестнутые вездесущим оро, берут верх над ним. Во сне он постепенно превращается в оройна.

Том внутренне содрогнулся, представив, что однажды он может проснуться и вообще уже не вспомнить себя.

Том стоял, слегка покачиваясь. Широко расставив чуть присогнутые в коленях ноги, раскинув руки в стороны.

Ему требовалось зеркало, чтобы понять, как он выглядит. Он видел оройнов издали и совсем близко. Все они были омерзительны.

Нужно было привести себя в порядок.

Том знал только один способ, как можно это сделать.

Доковыляв до двери, он выглянул на лестничную площадку и прислушался.

В доме было тихо. Все еще спали.

Том подошел к стенному шкафу, открыл верхнюю створку и выдвинул коробку, в которой дядя Боб держал свой запас спиртного.

Запустив руку в коробку, он схватил за горлышко первую же подвернувшуюся под руку бутылку и выдернул ее оттуда.

Даже не взглянув на этикетку, Том свернул с горлышка пробку и прямо из бутылки сделал три больших, обжигающих глотка.

Закашлявшись, Том прижал ко рту ладонь.

Затем, превозмогая отвращение, еще дважды глотнул из бутылки.

В груди будто загорелось маленькое солнце. А в голове образовалась зияющая пустота.

Ощущение было не самое приятное. Но все же лучше, чем желание сорвать на ком-нибудь свою злобу.

Том вернулся в комнату и поставил бутылку на стол. На всякий случай. Чтобы была под рукой.

Умывшись и приняв душ, Том наконец-то снова почувствовал себя человеком. Хмель из головы выветрился, память вернулась, а приступы беспричинной злости более не повторялись.

И все же две мысли не давали Тому покоя.

Одна имела ярко-зеленый цвет. Другая – темно-вишневый.

Они были так крепко связаны друг с другом, что сплетались в тугой двухцветный шнурок.

Зеленая: что будет завтра? Что, если, проснувшись, он не сможет себя вспомнить?

Вишневая: если даже он начинает чувствовать присутствие зверя внутри себя, что происходит с другими? С тетей Мэгги, дядей Бобом, доктором Робертсом? Или же погруженность в собственные фантазии служила своеобразным буфером?

Об этом нужно было непременно расспросить Ахава.

Том посмотрел на часы. И снова почувствовал тревогу.