Подставная фигура - Данил Корецкий

– Что? А-а-а... – Подполковник явно не знал, что сказать.

– А Маза с Лобаном?

Лицо Фокина окаменело. Про них он Клевцу не говорил.

– Кто такие?

Клевец быстро перегнулся через стол и, выхватив сигарету у него изо рта, поднес к глазам, изучая прикус на фильтре. Жесткие волосы небрежно рассыпались по лбу.

– Ты что...

Мышцы Фокина сделались вялыми и дряблыми. Поведение сыщика перечеркивало их дружбу, перечеркивало подполковничье звание и высокий социальный статус в правоохранительной системе, перечеркивало даже специальные президентские полномочия. По одну сторону стола сидел «важняк» уголовного розыска, по другую – разоблаченный преступник.

– Точно такие, как на трупах Маза с Лобаном, можно даже экспертам не носить, – без удовлетворения констатировал Клевец. – Ну и слюна будет одинаковая...

Фокин подавленно молчал.

– На машине Маза отпечатки твоих ладоней, – продолжал опер. Когда выкладываешь такие козыри, надо в упор смотреть на подозреваемого, но он почему-то по-прежнему рассматривал сигарету.

– Есть и живой свидетель – гражданин Догоняйло, которому ты сломал руку.

Клевец работал без куража, в его голосе не было напора, который придает любому оперу радость от раскрытия преступления. Фокин начал кое-что понимать.

– Рука – бог с ней, и то, что ты отбуцкал Татаринцева до полусмерти, к оторвавшемуся тромбу не привяжешь... А вот два убийства – тут никуда не денешься! Я даже удивляюсь, как опытный следователь мог наделать столько ошибок?

– Потому что у следователя и убийцы разные навыки. Так же, как у опера и шантажиста, – глухо произнес Фокин. – А теперь давай главное, ради чего ты мне все это рассказал.

– Что «главное»?

– Да то! Если бы уголовный розыск вышел на меня официально, то дело сразу же отдали бы в нашу службу собственной безопасности, а оттуда – в военную прокуратуру. Это их подследственность. Так?

Майор по-прежнему разглядывал сигарету.

– Если бы ты получил эту информацию лично, то сообщил бы ее в другой форме и в другом месте. Ведь ты знал, чего я хочу от этих подонков! И помогал мне, не читая идиотских нотаций. Так?

Ответа не последовало.

– А раз ты заманил меня сюда и показываешь, что мне можно вменить, то, значит, действуешь не по своей воле. Тебе поручили обработать меня. Именно тебе, потому что тот, кто поручал, знал о наших дружеских отношениях! Так?

Клевец молчал.

– Выпустить этого мудака Атаманова и не трогать «Консорциум». Таковы условия? Майор кивнул.

– Это запасной вариант. Вчера какой-то хер попытался меня убить. Не вышло. Тогда они выпустили тебя. Чем тебя прикупили? Новой должностью? Второй звездочкой? Квартирой? Институтом для дочери? А как же с человечностью? И справедливостью?

– Хватит! – вскинулся Клевец и с размаху саданул кулаком по столу, так что скрипнула и прогнулась крышка. – Хватит из себя целку строить! Я знаю, о чем ты думаешь, – что спас мне жизнь! Так нет! Он бы никогда не выстрелил, не тот человек. Кишка у него тонка, даже когда под наркотой! Ты меня понял? Мы квиты! Каждый баран висит за свою ногу! Меня подвесили, а я стал подвешивать тебя! Когда ты валил их одного за другим да следы оставлял, о чем ты думал? Ты сам дал им карты в руки! А теперь хочешь все свалить на меня!

– Постой, постой... – задумчиво перебил его Фокин. – Кто связал эти трупы со мной? В Москве каждый день находят десятки жмуриков, там и сигареты, и бутылки, и отпечатки... Кто догадался «примерять» меня? Ведь не ты же?

– Нет! – твердо сказал Клевец и качнул головой.

– А кто?

– Не знаю.

Твердости в голосе поубавилось.

Фокин встал, сбросил куртку, снял и повесил на спинку стула пиджак.

– Мы с тобой не целки, это верно, и друг перед другом выкобениваться нечего... И дружбе конец, это тоже ясно. Но надо быть мужиками! Давай попробуем, у кого рука сильнее. Кто выиграет – задает один вопрос. А проигравший отвечает.

После едва заметной заминки Клевец тоже встал, переложил на соседний стол календарь и бумаги, снял и повесил на ручку сейфа пиджак. Какое-то мгновение они стояли друг против друга. Одинаковые фигуры, схожее выражение лиц, одинаковые подмышечные кобуры, из которых торчат рукоятки одинаковых пистолетов.

Потом поосновательней установили стулья, сели, поставили локти на стол, намертво сцепили кисти.

– Раз, два, пошли! – скомандовал Фокин.

Огромные тела напряглись, но действие равнялось противодействию, и дрожащие от натуги ладони ни на миллиметр не сдвигались с начального рубежа. Два глыбообразных человека замерли в чудовищном напряжении. Два упрямых мозга посылали сигналы, заставляющие сокращаться пучки мышц, в тканях стремительно накапливалась молочная кислота, съедающая кислород, все быстрее сокращались сердечные желудочки, убыстряя ток крови, все сильнее стучало в висках, и все тяжелее становилось дыхание, грубые лица покраснели, покрылись потом, побагровели... Физических сил уже почти не было, противоборство продолжали две воли, два сознания, два самолюбия...

Наконец сцепленные ладони отклонились от оси симметрии. Вначале на миллиметр, потом на два, на три... Предвкушение победы придало Фокину сил, включились скрытые резервы организма, и его рука прижала кисть Клевца к полированной поверхности. Все!

Некоторое время они сидели не шевелясь, потом с трудом расцепили побелевшие ладони, размассировали сплющенные пальцы, отдышались, вытерли мокрые лица. Фокин встал, надел пиджак, куртку.

– Ну?

– Твой... шеф... догадался, – прерывисто выдохнул Клевец.

Фээсбэшник, не прощаясь, вышел. Через несколько минут майор пришел в себя и набрал четырехзначный номер внутренней связи.

– Разговор закончен, – стараясь сохранять ровный тон, сказал он. – Да, он все понял. Да.

Клевец брезгливо опустил трубку. Он был противен сам себе.

* * *

– Держи это... И это... – Маша сосредоточенно передавала ему пакеты, и Макс устраивал их в решетчатую тележку. Она уже была заполнена доверху: свежайшая телячья вырезка, розоватые на просвет яйца, аппетитные ломтики нарезки – семга, копченая форель, армянская бастурма, плоские кольца суджука, сухая, покрытая белесым налетом палка салями, рулет из индейки, шампиньоны, золотистые, плотные, одна в одну луковицы...

– Теперь выпивку. – Маша придирчиво повела наманикюренным пальчиком вдоль ряда бутылок, выбрала матовый колокол «Абсолюта» и квадратный штоф «Куантро».

– Пива хочешь?

– Не очень, – как можно безразличней сказал Макс. – Да уже и ставить некуда...

На самом деле он хотел сэкономить. Машин размах в тратах явно не соответствовал его возможностям. Денег оставалось совсем немного. О том, что будет, когда деньги закончатся, он старался не думать. Разве что удастся разыскать «клад», который оказался гораздо богаче, чем он предполагал...