Записки анестезиолога - Александр Иванов

Только к вечеру, пытаясь насосать из истории болезни максимум информации о дедушке, который в ответ на все вопросы произносил только одно слово: «Да!», в направлении на госпитализацию наткнулся на личную печать врача. Печать расплывчатая, но читабельна: Мунтасер Адельм Абу Хасира. ВРАЧ.

В общем, бабка засрала мозги на весь день со своим мудасёром. Пусть учит арабский, произносит правильно, пригодится. Докатились и до нас.

– Бабушка замечательная, симпатичная, несмотря на наше интенсивное лечение, почти оправилась после инсульта, сохранив ясный рассудок. Все мечтали о ее выписке, что для их отделения случай вообще редкий. Обычно после инсульта больные в реанимации остаются до самого конца. И вдруг на очередном обходе бабушка заявляет:

– А ко мне сегодня маленькая собачка приходила, пописала на пол и ушла…

Естественна и понятна реакция начмеда:

– А ну-ка психиатра, без его консультации не выписывать!

Бабушка повторяет консультанту историю про маленькую собачку. И нетрудно догадаться, куда едет бабушка продолжать курс, вначале в отделение психосоматики, а потом в сумасшедший дом. И никто не признался, что работает у них доктор, затраханная кучей совместительств, которая бегает с дежурства на дежурство по трое-четверо суток подряд. А собачку оставить не с кем, приходится брать с собой на работу. Днем собачка сидит в сумке, в шкафу, умная собачка, сидит тихо, понимает. Вечером выпускают погулять…

Есть вещи, которые раздражают даже меня. Первая – человеческий идиотизм. Вторая – застарелый фимоз у татарина. Их сочетание приводит в бешенство. Докладываю с утра:

– Больной Гайнутдинов, известный, тромбоэмболия легочной артерии, третьи сутки на ИВЛ, из нового: ночью перенес клиническую смерть, остановка кровообращения, асистолия в течение десяти минут. Реанимирован, восстановлен собственный ритм, гемодинамика стабилизирована. Спит. Но, похоже, отказали почки. К тому же есть проблема. Контролировать диурез мы не можем, из-за фимоза не удалось поставить мочевой катетер. Попробуем пригласить уролога, если у него не получится, придется накладывать эпицистостому.

Начмед:

– Кошмар какой, мне его жена каждый день звонит, интересуется. Если что, она не переживет. Хотя я знаю, он ее давно, извиняюсь, затрахал своими болезнями.

– Да, у нас такое же мнение сложилось, немудрено затрахать, имея такой фимоз. Она приходит каждый день, спрашивает, жив или нет, и уходит.

– Хорошо, лечите.

Клинический ординатор тоже хочет принять участие в обсуждении, высказать представление:

– А почему у него почки отказали?

– Больные у него почки, после реанимации отказали, по принципу где тоньше.

– А это из-за фимоза? А разве у татарина может быть фимоз?

– Может, если не сделано обрезание! Как вы думаете, зачем обрезание делают? Чтобы почки лучше работали. В жарком климате это необходимо, воды мало, жарко, потеют, чтобы моча не застаивалась, делают обрезание.

– А, понятно… А можно посмотреть?

– Да пожалуйста, любуйтесь.

Трое проверяющих из госнаркоконтроля копаются в отделенческом сейфе. Смотрят. Правильно ли списываются наркотики, правильно ли хранятся, работает ли сигнализация. Замечания – на листочек, смотрю, уже начали заполнять третий. Ребята выглядят сильно, классический образ бойцов невидимого фронта, если не открывают ртов. С первыми словами образ моментально тает:

– Почему? Не положено!

Других слов нет.

В ординаторскую заглядывает морда приятеля-хирурга:

– Слышь, Сань, дай мне пару ампул наркоты. Какой-нибудь, чтоб собаку усыпить минут на десять. Мне у нее надо бородавку срезать!

Бойцы замирают с открытыми ртами, не находя подходящих слов. Выталкиваю хирурга в коридор:

– Ты чего, охренел? Не видишь, кто пришел?

– А кто это? Да мне только две ампулы, я пустые принесу, ты же знаешь.

– Потом, исчезни…

Возвращаюсь обратно.

– Почему вы ушли, оставив открытым сейф? Кто это?

– Да не обращайте внимания, это больной у нас лежит, он сумасшедший.

– Не положено. А теперь проверим, через сколько минут приезжает наряд при срабатывании сигнализации.

Давит на красную кнопку. Знаю, что наряд не приедет, сигнализация давно сломана. Но это уже не мои проблемы.

Пусть возразят, но на свете много замечательных людей, желающих доставить радость окружающим и в меру своих возможностей поблагодарить тебя за твой труд. Исключительно ради таких и стоит работать. Перед глазами пример, человек не поленился взять перо, написать в инстанции: Хочу поблагодарить сотрудников отделения реанимации, а также лично… перечислены фамилии, есть там и моя, за то, что меня поставили на ноги и отправили лечиться в психиатрическую больницу номер 3. Я там научилась делать кефир… Дальше идет список приобретенных полезных навыков и в конце: прошу наградить, отметить, объявить. Комитет наверняка оставит просьбу неудовлетворенной, но разве дело в этом? Лучшая награда – простая человеческая благодарность за хорошо проделанную работу.

Весна затянулось – плохо. Народу не угодить, народ хочет тепла. А по мне – пусть лучше дождь, селяне сидят по избам, в больнице тишина. Разве что кого-то «Скорая» подберет из лужи. Было как-то жаркое лето, в конце 90-х, поступал сплошной тепловой удар. А как лечить? В палатах температура 42, как и у перегревшихся на солнышке. Горячие тела не остудить. Но выход нашли, стали по старинке обтирать кожу водкой. Аромат в реанимации стоял восхитительный. У всех родственников просили – приносите, литр в день, остатки вернем, пить не будем. Люди несли.

Жаль только было одного дедушку. Привезли его, уже не помню с чем, помню одно: с маразмом. Обжился дедок на коечке, осмотрелся, глядь, а рядом, на соседней тумбочке, стоит бутылочка с водочкой. Значит, так надо, значит, оно входит в комплекс лечебного питания. Старая закалка подсказала: раз стоит – надо пить. Дедушка схватил пузырек своей ручонкой, припрятал под одеялом, и из горлышка высадил все полкило. Деду хватило. Потом возмущалась родня: «Как так? Откуда в справке о смерти слова: “содержание спирта соответствует средней степени алкогольного опьянения”? Дедушка не пил!» Грозили скандалом, с трудом удалось успокоить: «Ну вы что, считаете, что мы его тут перед смертью напоили? Да подумайте сами, полный бред».

Интересные люди, и имена у них интересные: Гога Матросович. Естественно, цыган. Пусть не барон, но все равно каждый член табора считает долгом позвонить, поинтересоваться здоровьем соплеменника:

– Это брат звонит. Слушай, как там наш Матросович?

– Я по поводу Михай звоню, я дядя, из Москвы приехал!

Каждые 10–15 минут. Сначала пытаешься вежливо намекнуть, что столь частые звонки нежелательны: