Гордость и преступление - Антон Леонтьев

Заложив руки за спину, Микки вышагивал впереди меж грядок, Вика с Питером шли на два шага позади слева, а Эдди с Кэролайн справа.

Вдруг остановившись и повернувшись, Микки с легкой улыбкой произнес:

— Думаю, тут нас никто подслушать не сможет. Потому что то, что я вам сейчас открою, предназначено только для ваших ушей и ни для чьих более. И поклянитесь, что до того момента, пока я не разрешу, вы никому не сообщите то, что узнаете прямо сейчас и прямо здесь! Это крайне важно!

Молодые люди, недоумевающе переглянувшись, выполнили просьбу Микки, давно привыкнув к его эксцентричным выходкам. Видимо, сказывалась кровь его предка, склонного к подобным же выкрутасам короля Георга IV.

Микки, удовлетворительно качнув головой, с улыбкой же продолжил:

— Как хорошо, что Сибби занята со своей семьей, так что я могу беспрепятственно поговорить с моей.

Вика вдруг ощутила, что у нее засосало под ложечкой.

— Впрочем, она в курсе, потому что я, естественно, обсуждал этот шаг и с ней, и она полностью на моей стороне и поддерживает мое решение. Своим детям она, конечно же, ничего не скажет. Они все сами узнают, причем, думаю, весьма скоро из моего телевизионного обращения…

— Что узнают, папа? — произнес нетерпеливо Эдди, а Питер добавил:

— О каком таком телевизионном обращении ты ведешь речь, отец?

Микки, склонившись над пышной розой, понюхал ее, закрыл в блаженстве глаза и, не открывая их, проговорил:

— Уже давно я принял решение, что не взойду на трон. Мне хорошо и так, и я намерен посвятить остаток жизни борьбе с глобальным потеплением и уничтожению пластика. Если я стану королем, то вести кампанию для продвижения этих жизненно важных тем я не смогу, так как монарх имеет право на все, только не на свое мнение, выраженное публично. Посему предпочту остаться до конца дней своих принцем Уэльским!

Вика услышала глубокий вздох и, посмотрев вбок, увидела смертельно побледневшую Кэролайн, глаза которой победоносно сверкали, а ноздри трепетно раздувались.

— Папа, что ты такое говоришь! — заявил дрогнувшим голосом Эдди. — Из тебя получится прекрасный король, мы все это знаем, поэтому…

Микки, снова понюхав розу, ответил:

— Решение я принял уже около десяти лет назад и менять его не намерен. Как только… Как только мамуля отойдет в мир иной, что, с учетом ее резкого ухудшения самочувствия, может произойти в любое время, я выступлю по телевизору и еще до того, как Тайный совет официально объявит меня новым королем, откажусь от прав на престол и передам их тебе, сын мой!

Он положил руку на плечо Эдди, и тот, едва не плача, пролепетал:

— Но, папочка, я не могу… Я не готов…

Кэролайн, решительно взяв его под руку, произнесла мягким, но таким решительным тоном:

— Эдди, милый мой, конечно же, можешь. И давно готов. И вообще, уважай волю отца!

Вика нащупала руку Питера и сжала ее, и тот пожал ее в ответ.

— Да, сын мой, слушай свою жену, из нее выйдет превосходная королева. Как и из тебя — превосходный король. Ждать осталось, увы, недолго…

Эдди прошептал:

— Прабабушка умерла в возрасте ста двух лет, так что бабуля может процарствовать еще добрый десяток лет…

— Ах, Эдди, а отец бабули умер, не дотянув до пятидесяти! — сказала мелодичным голосом Кэролайн.

Пит же добавил:

— И вообще, если верить «Дейли кроникл», а ей, увы, иногда можно верить, бабуля собирается отречься в день своего семидесятилетнего пребывания на троне, а это значит, что осталось меньше полугода…

Вики вдруг подумала, а чему именно, публикуемому в «Дейли кроникл», Питер, ненавидевший эту газету и ее звезду Шона Фэллоу, верил?

— Не думаю, что мамуля отречется от трона, — изрек Микки. — Она будет исполнять свой долг до конца. Но как бы то ни было, я думаю, что в течение самое позднее двадцати четырех месяцев, а, кто знает, быть может, намного раньше, в Великобритании появится новый король. И им будешь ты, Эдди!

А затем, блаженно улыбаясь, Микки заявил:

— Помните, дети мои, вы поклялись никому ничего не говорить. В глазах мамули мой поступок будет как поступок моего двоюродного деда Джеймса, отрекшегося от трона ради любимой женщины, дезертирством, но ведь это моя жизнь, а не жизнь мамули, не так ли?

И после этого глубокомысленного замечания он добавил:

— А теперь вернемся в Утренний салон, скоро будут подавать чай!

О решении Микки Вика с Питером почти не говорили. Пит только заметил, когда они вернулись в Кенсингтонский дворец поздно вечером, что сочувствует брату. И добавил:

— На бедолаге лица нет, а вот Каро вся трепещет, уже видя себя королевой. Сочувствую Эдди, но тут уж ничего не поделаешь — так фишка легла, что он наследник, а я, слава богу, всего лишь «запасной»!

Вика тоже была ужасно рада этому факту, понимая, что со скорым — тут она разделяла точку зрения Микки — воцарением Эдди и Кэролайн им самим придется взять на себя еще больше репрезентативных функций, патронаж над всякого рода обществами, спортивными турнирами, общественными инициативами.

И сколько же времени у нее останется на того или ту, кто свернулся клубочком в ее животе?

Потекли полные неги недели второй половины лета, которые королевская семья обычно проводила за городом. Вика и Питер уехали в коттедж, тот самый, где она жила в самом начале, и предавались такому утомительному, но прелестному ничегонеделанью.

Как-то, когда Пит уехал в Лондон на встречу с одним армейским товарищем (Вика осталась в коттедже, так как если бы они поехали вместе, то весь квартал оказался бы запружен журналистами и зеваками — в случае с Питером это была всего лишь половина квартала), она, наводя легкий порядок — надо же было чем-то заниматься, а привыкнуть к тому, что на все имеются слуги, она так до конца еще не смогла! — совершенно случайно наткнулась на черную папку с грифом «Совершенно секретно», которая безалаберно лежала на ящике, забитом носками мужа.

Раскрыв ее, Вика увидела досье — на себя. Причем досье крайне подробное, в котором просвечивался практически каждый месяц ее жизни за все годы, с массой фотографий, в том числе из ее домашнего архива в Питере, с показаниями свидетелей, людей, имена которых она уже частично даже забыла, но сейчас вдруг вспомнила, и, что важнее всего, с оценочным заключением британских спецслужб.

Бухнувшись от неожиданности на кровать, Вика пробежала глазами выводы.

«…вероятность того, что е.к.в. В.К. была завербована российскими спецслужбами, может быть оценена по десятибалльной шкале в три с половиной балла, что, однако, не исключает возможности ее связи с кругами, близкими к…»