Легион. Прыжок льва - Алексей Живой

— Архимед вообще очень странный грек. Говорят, что он очарован сиреной, которая его вдохновляет, и никогда не расстается с ней, — проговорил Диодокл, скрестив руки на груди и посмотрев в открытое море.

— Очень может быть, — быстро согласился Федор, чтобы подтолкнуть штабного офицера к дальнейшим рассказам.

— Однажды он договорился даже до того, — с усмешкой сказал Диодокл, — что сказал Гиерону — если бы у него была вторая земля, чтобы о нее опереться, он бы перевернул эту!

— Да, это он хватил, — кивнул Федор, немного улыбнувшись, — это же невозможно.

А про себя подумал: «соплеменники всегда воспринимали гениев как полоумных. За пару тысяч лет ничего не изменилось. Сэ ля ви».

— Он даже огласил уже свое завещание, — поведал греческий офицер, округлив глаза, — и знаете, что он там написал?

Федор пожал плечами.

— Он хочет, чтобы на его могиле был установлен цилиндр с шаром внутри и высечен расчет соотношения объемов этих фигур.

— Ну это уж слишком, — заверил Чайка.

— Нет, вы подумайте! — не мог успокоится Диодокл: — Боги когда-нибудь покарают его за такое!

Офицер сделал несколько шагов и, обходя катапульту и взяв себя в руки, закончил мысль.

— В общем, если бы не Гиерон, то мы никогда не имели бы этих машин и были бы гораздо слабее. А за то, что он дал нам такое оружие, Архимеду можно простить все его странности.

— А с ним можно будет… познакомится? — набрался смелости Федор Чайка.

Нельзя же было упускать такой шанс. Кроме того, Федора постоянно терзало беспокойство родом из прошлой жизни. Если все пойдет, как было написано в учебниках, то Архимед должен скоро погибнуть от руки римского легионера. Пока море было спокойным, да и на суше все шло хорошо, но командиру финикийцев отчего-то казалось, что это не надолго.

— Он мало с кем разговаривает, все время проводит во дворе своего дома вон в том квартале, — махнул рукой Диодокл в сторону верхнего города, застроенного невысокими симпатичными особняками, покрытыми красно-бурой черепицей, — даже Гиппократ видится с ним редко. Впрочем, он иногда любит прогуливаться по этим стенам и смотреть на море. Если вы вдруг окажетесь на его пути, попробуйте, быть может, он поговорит с вами. Он любит иностранцев.

В душе Федора забрезжил лучик надежды.

— Ты хочешь посетить самого Архимеда? — спросил стоявший рядом Урбал.

— Да, — кивнул Федор, — люблю общатся с умными людьми.

— Я тоже уважаю ученых, — заметил Урбал и добавил, — когда пойдешь к нему, не забудь взять меня и Летиса. Он тоже не против, как я вижу.

Здоровяк рассеянно кивнул, не сводя восхищенного взгляда с гигантской катапульты и лежавших неподалеку глыб.

— О чем он? — не выдержал Ларин, — о чем вы все говорите?

— Мы собираемся к Архимеду в гости, — просто заметил Федор, — пойдешь с нами?

— Ясен перец, — стукнул себя по груди скифский адмирал, отчего на ней звякнули нашитые сверху медные пластины, — куда ж без меня. Я больше всех хочу посетить этого, как его, геометра. Я с детства люблю геометрию.

— Хорош заливать, — усмехнулся Федор, переходя на русский, — не ты ли мне на службе рассказывал, что был двоечником по математике?

— Да когда это было, — развел руками Леха и хитро прищурился, — а теперь я совсем другой человек. Я все, что хочешь, начертить могу.

— Не надо, — отказался Федор, — тут для этого специалисты есть.

Диодокл еще несколько часов, почти до самого вечера, водил их по стенам, заглядывая в башни, которые поражали гостей своим набором больших и малых метательных машин, созданных Архимедом, казалось, на все случаи ведения войны. Башни Сиракуз были просто нашпигованы всевозможными приспособлениями и орудиями, приставленными к небольшим бойницам, не всегда заметным с наружи. Здесь были метательные машины для дальнего и ближнего боя, посылавшие в противника сразу по несколько стрел или дротиков, кучно поражая цель с расстояния всего в пятьдесят шагов. Это давало замечательную возможность «косить» почти в упор солдат противника, что смогли пробиться к самым стенам. Или ставить машины прямо на улицах и крышах, на случай прорыва в город.

Наконец, когда уставшие и замученные финикийцы уже вдоволь насмотрелись всех этих хитростей изобретательного греческого ума, Диодокл вдруг прервал экскурсию, заметив со стены большой отряд всадников. Их кирасы и шлемы поблескивали в лучах заходящего солнца. Глядя со стены, казалось, будто блестящая змейка ползет по каменной мостовой.

— Гиппократ вернулся, — проговорил он, внезапно останавливаясь посреди стены, — теперь я могу проводить вас к нему на совет.

— Благодарю, — дипломатично заметил на это Федор, посмотрев на солнце, давно прошедшее зенит, и лица своих уставших друзей, — мы бы хотели сначала умыться и перекусить. Да и Гиппократ, думаю, займется сейчас тем же самым. А чуть позже я в его распоряжении.

Немного подумав, Диодокл кивнул.

Совет у Гиппократа состоялся тем же вечером, но оказался неожиданно коротким. Военачальник принял Федора, на сей раз явившегося без свиты с одним лишь переводчиком, сразу после обеда. Предложил вина. Но по всему было видно, что он торопился и принимал пищу, даже толком не переодевшись. Как вскоре выяснилось, военачальник сиракузян покинул город не утром, а еще вчера ночью, сразу после встречи с финикийцами, и успел за это время съездить в неизвестном направлении. Что-то там произошло, это стало ясно Чайке буквально сразу. Причем представитель Карфагена не ждал от Гиппократа хороших новостей, слишком уж тот был суров.

— Римляне недавно высадили на остров два новых легиона и вчера перебросили их под Леонтины, — нарушил затянувшуюся тишину военачальник Сиракуз, — Эпикид уже отразил два штурма. И даже нанес римлянам поражение в ответной атаке, почти целиком уничтожив их конницу. Но это было раньше.

Гиппократ встал из-за богато накрытого стола, не в силах сдерживать свою ярость, и прошелся по комнате. Разговор проходил там же, где военачальник недавно ел. В почти квадратной комнате на втором этаже особняка, из окон которого были видны укрепления порта.

— Неделю назад мы собирались наступать на Мессану, — проговорил он, теребя ламбрекен на своем доспехе, — и разбили в нескольких сражениях противостоявших нам римлян. Всех пленных я приказал казнить. А вчера, когда под стенами Леонтин появилось еще два легиона римлян, неожиданно высадившихся возле Катаны, положение круто изменилось. Их появление почти в тылу моих сил заставило меня отойти назад. Теперь мы думаем только о том, как удержать собственные земли и не пустить Марцелла за их границу.

Изуродованная щека Гиппократа нервно подергивалась.

— А что, прибывшими легионами командует Марцелл? — не так уж сильно удивился Федор.