Годен к строевой! - Михаил Серегин

- Ваш.

- Хамишь?! Что-то я не помню, чтобы я приказывал моим личным кафелем и выписанными из города унитазами для офицеров оформлять ротное отхожее место!

Мудрецкий молчал.

В туалет, хватая ртом воздух, вбежал ефрейтор Петрушевский.

- Товарищ подполковник, майор Холодец велел передать, что генерал встал и завтракает.

Стойлохряков взглянул на часы.

- Оклемался с опережением графика, ох уж мне эти десантные войска, пидрилы крылатые, мать их, - вобрав в себя побольше воздуха через нос, так, чтоб прошибло, он хотел было сплюнуть под ноги, но сдержался и дошел до унитаза. - Не трясись, Мудрецкий, все путем. Только люстру сними и со всеми висюльками в штаб ее, ко мне в кабинет. Смотри, чтоб ни одну детальку не просрали.

На выходе из казармы подполковника поджидал Батраков.

- Товарищ подполковник, два баллона спустили.

- Что?! Нормально ж доехали?

- Где-то стекло поймали. Запаски нет.

- Евздрихина сюда, чтоб через десять минут он стоял у штаба под парами. Не хватало мне в такой день обосраться.

Генерала Веретенко вместе с сопровождающими разместили прямо в штабе. Две комнаты, зная о приезде комиссии, загодя облизали. В поселке размещать гостей, век бы их не видеть, просто негде.

Постучав и услышав «да», подполковник вошел к генералу ВДВ, изобразив на лице бодрость.

- Заходи, Петр Валерьевич, - пригласил инспектор. - Встречаешь хорошо, - на столе перед гостем стояла огромная порция яичницы с салом, с которой он еще не разобрался, и стопка водки, наполненная до краев. - Садись, выпьем.

Подполковник был готов пить с ним сутки напролет, лишь бы только они никуда из штаба не выходили.

Не вышло.

Евздрихин прилетел через девять пятьдесят девять после звонка по полевому телефону. Вот не у каждого ротного телефон стоит, а у него, у прапорщика, есть. А все потому, что он, Евздрихин, может в нужную минуту понадобиться. Приятно.

Только не сегодня. Усатый человечек нарезал круги вокруг своей машины, двигатель которой продолжал работать, пожирая ценный, украденный, а от этого его ценность еще больше, бензин. Когда он в последний раз покупал горючку? А насрать, вспоминать некогда. Тут такое!

Как мог он не выключить фары? Вчера ведь даже ни капли, бля, ни единой. Аккумулятор недавно заряжал. Какое горе! Надо же, как все плохо, это надо же!!! Если машина по дороге заглохнет, придется заводить кривым стартером. Позориться перед начальством. Колеса переставить с его на комбатовскую они не успевают. В любой момент может выйти генерал. Еще Мудрецкий с толку сбивает, крутится здесь, зудит над ухом:

- «Мерс» по дороге в парк не пройдет, на брюхо сядет. И «Волгам» там делать нечего. Придется вам, Петр Петрович, всех везти на своем «УАЗе».

Евздрихин вставлял в рот цигарки одну за другой, продолжая натаптывать вокруг авто.

- Юр, ну как же я свет-то не выключил? Я ж старый воин. Готовился. Э! А ну давай аккумулятор со служебной, - прапорщик осекся.

- А? - притворился не въехавшим в ситуацию лейтенант.

- Нет, ничего. Дурная мысль.

«Ну да, ну да, придется капот открывать. А номерок-то двигателя я помню. Наизусть выучил. Теперь он мне снится вперемешку с девичьими упругими титьками».

- Всякое бывает, - сочувственно отвечал лейтенант. - А генеральские машины-то для разбитых дорог совсем непригодны. К нам надо на джипе приезжать.

Генерал, подполковник и «шестерки» небольшим стадцем вышли на крыльцо.

- Поехали технику смотреть! - громко объявил Веретенко. - Показывайте, где тут у вас парк.

Стойлохряков корректно объяснил, что парк далеко, что пешком долго, что надо на машине.

Генерал направился к своему «Мерседесу».

- Не пройдет, товарищ генерал, - ляпнул Евздрихин.

- Почему? - удивился инспектор.

Прапорщик посмотрел на Мудрецкого - нажужжал все ж над ухом. Сам и не заметил, как сказал. Даже если прав, при высоком начальстве лучше языку воли не давать.

- Там дороги никакой нет.

Стойлохряков поспешил подтвердить:

- Прапорщик прав.

- Чего тут у тебя? «Козел» под парами. Ладно, оставайтесь все здесь, капитан со мной.

Стойлохряков улыбнулся. В парке все должно быть на мази. Паркину, командиру третьей роты, уже отзвонили, что они собрались раньше. Сейчас в ближайшем палисадничке должны начать затеваться шашлыки. Чтоб сразу после поверхностного осмотра по сто пятьдесят и баиньки, а вечерочком домой - в град Самару.

Как только «УАЗ» с генералом, подполковником, адъютантом и Евздрихиным завернул за штаб, Мудрецкий со всех ног бросился через вылизанную клумбу по прямой к разогретому «ГАЗ-66».

- Гони! - крикнул он Резинкину, запрыгивая в кабину. - Выгорит дело - к отпуску пять дней добавлю!

Витя рванул с места, представляя, как он в пьяном угаре лежит на Аленке лишние пять дней и ночей, и опрометчиво вылетел из-за казармы на дорогу прямо перед «уазиком» с инспектором. Поворачивая, он едва не снес передний бампер с офицерами. Хорошо, Евздрихин успел притормозить. Иначе ЧП.

- Ваша машина? - с ехидной улыбочкой спросил Веретенко.

Ну не мог Стойлохряков ответить, что американская.

- Надеюсь, местные лихачи под зад нам по дороге не наподдают.

Прапорщик принял слова на свой адрес и погнал за грузовиком следом. А то из слов генерала вытекает, что за рулем плохой водитель.

- Очень хорошо. Держись за ним. Если грузовик в парк, обязательно с водителем побеседую.

Будь у Стойлохрякова сейчас в руках стальной прут, он бы вязал из него кружева.

Витек смотрел то на слегка подсохшую дорогу, то в зеркало заднего вида. Лейтенант сидел рядом и теребил верхнюю пуговицу «афганки». Успеют или не успеют, успеют или не успеют…

Плохо заточенный топор весело затюкал по толстому сосновому стволу. Леха Простаков еще не успел толком проснуться после экстренного подъема, а тут надо рубить, валить. Место для засады нашли быстро. Высоченная сосна сама напрашивалась быть снесенной под корень, да и от дороги она близко.

- По нужде надо! - выл Алексей, подрубая дерево и тяжело отдуваясь.

- Потерпи немного, - умолял маленький Фрол, бегая вокруг великана. - С минуты на минуту покажутся.

- Перестань мельтешить и отойди за спину. Да подальше.

- Что, уже срубил?

- Нет еще. Топор хреновый.

Удары становились все реже и все сильнее. Дерево гудело, стонало под остервенелым натиском, но не сдавалось. Топор со свистом рассекал воздух и врезался в ствол. У Фрола дух захватывало. Вот это машет!