Подземка - Михаил Бычков

Патроны были почти на исходе, но я не пожалел парочку на то, чтобы разнести в пух и перья огромный амбарный замок на кованых воротах. Они весили, наверное, с тонну, но мы распахнули их, даже не вспотев. И замерли. Перед глазами предстал настоящий концлагерь с мини-вышками, колючей проволокой, бараками и, кажется, крематорием.

Я словно увидел перед собой ожившие кадры из «Обыкновенного фашизма». Говорят, что это довольно тенденциозный, не до конца объективный фильм, но, если хотя бы десятая часть его – чистая правда, нам есть за что ненавидеть выродков этого толка.

Охраны здесь не было. Скорее всего, их бросили затыкать пробитые нами в обороне големов бреши. Зато насмотрелись мы на всякое другое: высушенные трупы людей без единой кровинки, приготовленные к разделке еще живые тела и изможденные взгляды узников, которые, тем не менее, светились надеждой.

– Мать твою! – в сердцах выругался я.

На душе будто кошки нагадили. Гребаные вампиры – големы показались мне в тот момент еще отвратительнее, чем раньше.

Мы закрыли ворота за собой. Некоторое время они послужат преградой для устремившихся в погоню уродов.

– Все в порядке! – прокричал я, подойдя к колючке. – Мы пришли, чтобы освободить вас.

– Вас много? – откликнулся кто-то из узников.

– Всего двое, – с грустью констатировал я. – За нами погоня, поэтому мы рассчитываем на вашу помощь. Вместе мы сумеем разобраться с этой сволочью.

– Выпустите нас! – Толпа приблизилась.

Люди прильнули к проволочному ограждению, хватали колючки руками, пытались порвать их, не обращая внимания на боль и окровавленные пальцы.

– Подождите секунду, – взмолилась Катя и посмотрела на меня, ожидая распоряжений.

– Сейчас разберемся.

Я при помощи штык-ножа перекусил проволоку и едва не упал под напором хлынувшей человеческой массы.

– Затопчете ведь!

От толпы отделился невысокий мужчина, сутуловатый, в очках. Он был очень похож на учителя, если бы не одно «но» – взгляд. Уверенный, властный. Такой бывает у бывших военных, ментов или администраторов самого высшего ранга. Взгляд человека, который умеет приказывать и привык к тому, что его беспрекословно слушаются. Подобные люди всегда становятся лидерами вне зависимости от обстановки.

– Я Олег Добрынин, – протянув руку, представился он. – Можете на меня рассчитывать. Я тут вроде за старшего. Неофициально, конечно.

– Александр Лосев, – отвечая на рукопожатие, сказал я. – Надо вооружить людей, чтобы они смогли дать отпор. Есть варианты?

– Конечно, – кивнул он. – В караулке полно оружия. Хватит на маленькую армию. Думаю, замыкаться на обороне не стоит. Мы можем зачистить станцию и восстановить тут статус-кво.

Я усмехнулся, услышав мудреное иностранное словечко.

Добрынин действительно показал себя умелым организатором. Он вычленил тех, кто мог обращаться с огнестрельным оружием, быстро поставил перед ними задачу, и спустя две минуты в нашем распоряжении оказался вполне боеспособный отряд. Теперь мы и впрямь могли посчитаться с тварями, устроившими на Центральной Бухенвальд.

– У нас тут кое-что есть, – подозвал меня Добрынин.

Его боевики откопали где-то сразу два старых советских огнемета.

– ЛПО-50, – с ходу определил я. – Классная штука!

Очень тяжелый, неудобный, но крайне эффективный и мощный.

– Пользоваться умеете? – спросил Добрынин.

– Чуток, – кивнул я.

Повернутый на оружии Антон Игнатов когда-то научил обращаться меня с кучей разного боевого железа. Могу сказать, что его уроки мне не раз пригодились.

– Тогда надевайте, – приказал Добрынин, все охотнее входивший в роль предводителя восстания. – Выкурим гадов огнем.

Он принял начальственную позу. Я про себя хмыкнул. Боюсь, в случае победы самомнение товарища Добрынина поднимется до небес, как бы потом не пришлось решать вопросы, связанные с некстати образовавшимся культом его личности. Но это потом, сейчас главное – вмазать големам, да так, чтобы вышибить их с Центральной.

Я окинул взглядом тех, кто вызвался помочь, взял в руки оружие. В голове всплыло давно забытое слово – боевики. Не надо относиться к нему негативно. Мы и впрямь небольшой боевой отряд, не имеющий ничего общего с официальной властью, более того, направленный против тех, кто эту власть в настоящее время представляет. Да и с моральным климатом у нас все в ажуре.

Люди Добрынина были настроены решительно. Их сердца сжигала ненависть. Месть была для освобожденных узников самым долгожданным, самым изысканным блюдом. Осталось направить накопившуюся энергию в нужное русло.

– Они скоро будут здесь, – сказал я.

Големы рано или поздно обязательно пойдут на штурм. Зря они, конечно, позволили нам вооружиться, это был их логический просчет, который играл нашему маленькому отряду на руку. Наверное, эти твари чересчур самонадеянны или готовят какую-нибудь мерзопакость.

Насчет последнего я не ошибся. Катя, находившаяся в боевом охранении, пока мы с Добрыниным сколачивали войско, обнаружила нескольких лазутчиков, намерения которых читались как открытая книга. Нас хотели забросать дымовыми шашками – шаг сам по себе довольно рискованный, если учесть, что вентиляция могла не справиться с дымом и плотная вонючая масса, не дающая возможности сделать вдох, быстро заполнила бы собой близлежащие окрестности. Досталось бы и самим големам.

Катя отогнала лазутчиков очередью, зацепив одного или двух.

Пожалуй, Генералу есть за что точить на нас зуб.

Големы пошли в лобовую атаку через полчаса. Сначала добросовестно обстреляли из пулемета, потом мы увидели бегущие в нашу сторону фигурки. Неслись они быстро, все же реакции и, соответственно, скорости у големов куда выше среднестатистических показателей человека.

Не будь у Добрынина нас с Катей, возможно, штурм завершился бы удачей, но мы встретили атакующих прицельным огнем. Меткие выстрелы заставили големов снизить темп, а потом залечь или спрятаться за укрытиями. Началась долгая и беспорядочная перестрелка, в которой обе противостоящие стороны извели кучу боеприпасов.

Ни у кого не было опыта масштабных боев, поэтому победа склонялась то в одну, то в другую сторону. Побеждали не те, кто лучше, а те, кому больше везло в тот или иной момент.

Перелом в схватке наступил, когда мне удалось поджарить струей из огнемета сразу пятерых неосторожно подобравшихся големов. Их тела сгорели как спички. Боевики Добрынина радостно зашумели. В ответ раздалось несколько выстрелов, причем явно сделанных в полной растерянности. Пули ушли в «молоко». Враги подрастеряли боевой запал, а возможно, лишились сразу нескольких командиров. С этого момента мы перешли в контратаку.