Обречены воевать - Грэхам Аллисон

правила. Когда просишь объяснить предпосылки такого допущения, сторонники этого подхода отвечают, что по мере накопления национального богатства Китай получит большее влияние в благожелательно настроенной международной системе и потому со временем сделается «ответственным участником». Кроме того, обретшие достаток китайские граждане будут требовать для себя более активного участия в управлении, открывая путь демократическим реформам, как мы видели на примерах Японии, Южной Кореи и Тайваня.

В 1970-х и 1980-х годах, когда главным для американских политиков было устремление победить Советский Союз, в помощи Китаю присутствовала определенная логика: США поддерживали его экономическое развитие и даже помогали наращивать военные и разведывательные возможности. Но с окончанием холодной войны и распадом Советского Союза в 1991 году американским стратегам следовало прислушаться к совету Киссинджера и спросить себя, что сулят фундаментальные изменения международной обстановки для обеспечения жизненно важных американских интересов[708][709]. Вместо этого большинство политиков принялось праздновать и предпочло забыть об уроках прошлого. Повсюду звучали рассуждения о наступлении новой «однополярной эры» и «конце истории»: мол, отныне все народы станут следовать американскому сценарию и встроятся, как рыночные демократии, в американский мировой порядок. На этом «триумфальном полотне» коммунистический Китай воспринимался как не более чем недоразумение.

При оценке американской стратегии «вмешиваться, но страховаться» Ли Куан Ю выделял два ее фатальных недостатка. Во-первых, Китай не собирается становиться демократией. Ли выразился прямо: «Вздумай он поступить так, Китай рухнет». Во-вторых, сравнение Китая с Германией и Японией не учитывает того факта, что последние две страны потерпели поражение в «горячей» войне, были оккупированы американскими войсками и на протяжении некоторого времени подчинялись американской администрации, даже составлявшей их конституции. А вот Китай, по словам Ли, будет настаивать на том, чтобы «его принимали как Китай, а не как почетного члена западного сообщества»[710].

Учитывать все стратегические варианты, даже малоприятные

«Стратегия» (в данном случае – по принципу «вмешиваться, но страховаться») смогла пережить три администрации, демократических и республиканских, только потому, что она опиралась на ряд политических и бюрократических практик. Никто не сомневается в том, что сотрудничество с Китаем сулит колоссальные преимущества американским корпорациям, которые нанимают более дешевую китайскую рабочую силу для производства товаров, и американским потребителям, которые покупают эти товары. А «страхование» против столь грозного противника позволило Пентагону обосновать свой годовой бюджет в размере 600 миллиардов долларов и закупку новых систем вооружения для всех родов войск.

Вопрос заключается в том, существуют ли принципиально отличные стратегические альтернативы, которые могут быть предпочтительнее и, если угодно, осуществимее нынешней стратегии. В надежде стимулировать воображение читателей, специалистов по национальной безопасности и прочих представителей стратегического сообщества, ответственных за разработку американской политики в отношении Китая, в настоящей главе кратко обрисовываются четыре потенциальных стратегических варианта, в диапазоне от приспосабливания (сходного с британской политикой в отношении Соединенных Штатов Америки в двадцатом столетии) до смены режима или даже раскола страны (как могла бы поступить Великобритания в отношении США, поддержи она конфедератов в ходе Гражданской войны – или как сегодня, по мнению некоторых, поступают сами США, толкая Украину в объятия Запада). Большинство этих стратегических вариантов может показаться некорректными политически. Но в совокупности они предлагают США более широкие возможности по выстраиванию взаимодействия с крепнущим Китаем.

Приспосабливание

Это отнюдь не уничижительное определение. Противники ищут способы умиротворить друг друга. При этом умиротворение и приспосабливание не являются синонимами в области стратегии. Приспосабливание есть искренняя попытка адаптироваться к новому балансу сил и наладить отношения с прямым конкурентом, по сути, выбор наилучшего варианта из худших, не прибегая к военным мерам. Известны две разновидности приспосабливания – спонтанное и продуманное.

Британская политика в отношении США в конце девятнадцатого и начале двадцатого столетий – когда правительство Великобритании пришло к выводу, что оно должно избегать войны фактически любой ценой – представляет собой пример спонтанного приспособления. Она показывает, что все можно проделать изящно, четко осознавая приоритеты и действуя таким образом, чтобы крепнущая сверхдержава могла оценить позицию другой стороны при наложении интересов. Как мы видели в главе 9, решение британцев «проявить терпимость» в отношении США стало ключевым фактором предотвращения войны. Например, по поводу территориальных споров за Венесуэлу Великобритания безоговорочно согласилась с требованиями США принять международный арбитраж в соответствии с доктриной Монро. Точно так же Великобритания исключила Соединенные Штаты Америки из своего «двухдержавного стандарта», который обязывал Соединенное Королевство иметь военно-морской флот, равный объединенному флоту двух его крупнейших конкурентов.

Ялтинское соглашение, в котором Рузвельт, Черчилль и Сталин очертили границы послевоенной Европы, иллюстрирует возможности (и ловушки) продуманной приспосабливаемости. На Ялтинской конференции 1945 года Соединенные Штаты Америки, Великобритания и Советский Союз исходили, по существу, из сложившегося положения на фронтах. Предвидя публичные обвинения в том, что они слишком уж потакают Советам, Черчилль и Рузвельт убедили Сталина подписать Декларацию освобожденной Европы – заявление, обязывавшее великие державы допустить свободные выборы и демократическое управление в восточноевропейских государствах – в обмен на признание за СССР границ 1941 года и посаженного Москвой в Люблине правительства Польши[711]. Но если бы некий диктатор, категорически отвергавший выборы в своей стране, предсказуемо нарушил это соглашение, Рузвельта обвинили бы в предательстве.

Отталкиваясь от принципа приспосабливаемости, спросим себя, стоит ли США, например, ограничить поддержку Тайваня в обмен на уступки со стороны Китая в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях?[712] Могут ли США и Китай достичь понимания относительно будущего Корейского полуострова, если Америка выведет свои войска из Южной Кореи, а Китай обеспечит денуклеаризацию Севера и признает единую Корею под властью Сеула? Должны ли США признать фактическую китайскую сферу влияния вдоль границ КНР?

Подрывная деятельность

Стратегия, направленная на смену режима в стране или даже ее разделение на несколько частей, потребует от вашингтонских лидеров дальнейшего напряжения воображения. Если США попытаются навредить своему крепнущему сопернику, какие средства они могут использовать? Стоит ли открыто ставить под сомнение легитимность коммунистической партии Китая, как поступил Рональд Рейган в отношении СССР, прямо назвав Советский Союз «империей зла» в 1983 году? Кажется, что это будет, как говорится, уже чересчур. Но, по словам Кевина Радда, китайское руководство давно убедило себя, что Вашингтон никогда не согласится с легитимностью КПК[713]. Так зачем же притворяться? А если американские лидеры зайдут настолько далеко, что заявят о принципиальной оппозиции китайскому правительству, почему бы не пойти дальше и не попытаться сделать что-то на практике?

Не подлежит сомнению, что коммунизм доказал свою несостоятельность во всех странах, где его пытались построить. Почему же малочисленной группе, все еще именующей себя коммунистами, позволено управлять