Разделенные - Анна Пляка

И это было правдой. В ее руках, в потоках воды он не думал, не боялся, не беспокоился…

«Не был» — подумал Акайо и вздрогнул от этой мысли. Этого ему хочется? Исчезнуть, раствориться в хоть и любимой, но чужой воле? Ответил себе — да. На миг показалось, что с самого начала хотел именно этого, едва ли не с той минуты, когда очнулся в больнице, но он одернул себя. Этого не могло быть. Этого не должно было быть.

Таари встала, выскользнув из его объятий. Отжала волосы, начала одеваться, тоже, видимо, думая о своем. В ночной темноте казалось, что кожа ее светится, как луна, тело скользило в полосатой тени тростников, такое красивое и изящное, что перехватывало дыхание.

Он обожал ее. Боготворил ее. Он падал в этот восторг, как в море, оглушенный, слепой, желающий лишь остаться навеки в его глубине.

Таари оглянулась. Спросила негромко:

— Что с тобой?

Он покачал головой, не умея объяснить. Любые слова были бы слишком похожи на глупое обвинение — ты так прекрасна, что я мечтаю в тебе утонуть. Но это ведь не ее забота. Море всегда остается морем, научиться плавать — дело ныряльщика.

Звук храмового гонга выдернул его из сна, больше похожего на больное забытье, чем на отдых. Тяжелый гул уже затихал, а он смотрел в синее небо, пустой, как суп бедняка, сваренный из обрезков бамбука и щепоти риса. Слышно было, как собрали пиалы, понесли мыть к ручью вместе с котелком. Рюу спросил:

— Кто сегодня в храм? Я точно пойду, мы же еще не спешим?

Таари отказалась, а Акайо неожиданно для себя встал, кивнул:

— Я с тобой.

Вышел на лестницу вместе с Рюу, Кеншином и Наоки, сделал первый шаг вверх по ступеням. Молитва предкам не шла на ум, вместо нее отчетливо и горько вставали вопросы.

Кто он? Зачем он живет?

Старые ответы погибли в крепости, оказавшейся лабораторией, а новых так и не родилось. Не считать же ответом это чуть приугасшее чувство, желание быть рядом с Таари? Он ведь думал когда-то, что похож на имперскую жену, которым правила предписывали быть не столько человеком, сколько частью супруга.

Нужна ли Таари такая часть? Хочет ли он жить только ради того, чтобы быть рядом с ней?

Нет. Даже если окажется, что ей подходит человек, не существующий за пределами отношений, он не хочет быть таким.

Но для чего ему жить? Что можно сделать своим смыслом?

Храм приближался, рядом шли люди, традиционная одежда сливалась в единый поток. Кажется, в Эндаалоре у каждого своя цель — что-то доказать, выяснить... Интересно, что было смыслом жизни у Лааши. Жалко, теперь не спросишь.

Лестница кончилась, а ответ не появился. Акайо отодвинулся от входа, замер в углу, потерянный. Мимо прошел монах, Акайо подавил желание поймать его за рукав. Спрашивать здесь о смысле жизни — все равно что расписаться в предательстве. В Ясной империи жили, чтобы служить, каждый был шестеренкой в огромном механизме. Другого ответа не могло быть.

Подошел Кеншин, остановился рядом, не глядя в лицо. Спросил:

— Идем обратно? Не хочу слушать легенду.

Акайо кивнул. Сейчас он почти злился на себя за то, что поднялся сюда, очевидно ведь было, что в храме он ответа не найдет. Ответы на такие вопросы всегда таятся внутри собственного сердца. Спросил вдруг:

— Почему ты не пошел в деревню? Даже если бы тебя узнали...

— Потому что не хотел вспоминать, — резко бросил Кеншин. Посмотрел внимательно, уточнил неожиданно спокойно: — Что ты на самом деле хочешь спросить? Как я смог жить после этого?

Акайо кивнул с облегчением. Кеншин поджал губы, уставился под потолок храма. Сказал:

— Захотелось. Знаешь, просто жить — уже очень хорошо.

Отошел, начал спускаться вниз по бесконечной лестнице. Акайо смотрел ему вслед, вспоминая — да, он прав. Только недавно слова "просто жить" отвечали на все вопросы. Но сейчас хотелось большего. Ворочался в груди затолканный в дальний угол свиток, разворачивалась измятая бумага.

"Я хочу изменить Империю. Мы уже это делаем и мы можем больше". Акайо досадливо отбросил настырную мысль, но она ускользала, словно лепесток на ветру, вилась вокруг заманчивым отблеском фейерверка. Говорила — подними голову. Попробуй. Поверь.

За спиной начали стягиваться на проповедь люди, Акайо, не желая слушать, вышел к лестнице. Медленно пошел вниз.

В конце концов, поиск смысла тоже может быть смыслом. Поверить в то, что его смысл недостижимей звезд, было намного сложней.

***

На стоянке Наоки, спустившийся сразу после Акайо, предложил:

— Давайте наймем лодку? Если за деревней свернуть направо, то можно выйти к Волосам Мамору, мосткам через болота. За ними будет река, по ней можно быстро спуститься почти к самой столице.

Иола стоял рядом, молчанием поддерживая предложение, и Таари только кивнула:

— Вы знаете дорогу лучше меня. Нам нужно в конце концов подойти к столице, а как мы это сделаем — не важно.

Сборы не заняли много времени, Акайо подставил плечо под балку паланкина, впереди взялся Рюу, почему-то ненавидевший быть вторым. Таари предложила Симото сесть в корзину, та покачала головой.

— Я живу, пока мои ноги измеряют мой путь, как звук живет лишь пока дрожит струна.

Поэтичный, ничего не объясняющий отказ.

Настаивать и переспрашивать никто не стал, тем более что женщина и правда пошла наравне с остальными, ничуть не замедляя их. Акайо заметил, как с подозрением, едва ли не со злостью смотрит на нее Джиро, задумался о причинах. Они могли говорить вчера, после тренировочного боя, когда сам Акайо купался... Тонул в водопаде.

Мысли снова вернулись к смыслу жизни. Вместе с сердцем стучало в груди — Империя, его дом, несовершенный, но такой дорогой ему. Помочь, сделать лучше.

Мечте было все равно, как он это сделает, мертвец, раб, почти что чужак.

Он медленно выдохнул, сосредоточившись на дороге. Решил внимательней смотреть вокруг и продолжать думать. Сдался самому себе, согласился — ладно, я правда этого хочу. Еще не знаю как, но хочу.

Стало легче.

***

Волосы Мамору начинались даже не как мостки, а как крутая лестница, наполовину вырубленная в земле, наполовину покрытая бамбуковым скелетом подпорок. Пройти по такому с паланкином было невозможно, во всяком случае, не с сидящей внутри Таари. Она как раз вышла, покачала головой, изучив склон.

— Мы здесь не спустимся.

Возразил Иола, уверенный, что сможет один нести корзину, даже несмотря на то, что она в два раза тяжелей обычной. Вместе вынули центральную балку, запасным поясом связали стенки, не позволяя им разделяться. Водрузили на спину севшего на корточки Иолы. Все смотрели с беспокойством, пока он поднимался, Акайо готовился в любой момент подхватить корзину, спасая обоих. Хмурилась Таари, явно сомневаясь, что идея спускаться здесь была хорошей, но все равно давая им возможность решать самим. Акайо был уверен, что сам он не смог бы поднять корзину, сломался, как стрела, ударившая в железо, но Иола пошел вниз уверенно и легко. Следом потянулись остальные, Акайо подал руку Таари — лестница была скользкой. Тихо спросил: