Ты  - Кэролайн Кепнес

Звонит курьер – сейчас привезут новый детектив Джеймса Паттерсона. Завтра в магазине будет столпотворение. Впрочем, курьер привозит не только книги. Я совсем забыл, что заказал для тебя диск с «Идеальным голосом». Я планировал приберечь его до нашего маленького юбилея, но ты же обещала прийти сегодня, а вчера испекла для меня пирог – надо тебя побаловать, ты заслужила. Запихиваю диск в сумку и принимаюсь распаковывать детективы. Включаю музыку (удивительно, мне стали нравиться записи Итана – вот что с людьми делает радость) и освобождаю место на полках для Паттерсона. Когда ты переедешь ко мне, я точно так же буду освобождать место для тебя в своей квартире. Я счастлив, Бек. И на меня опускается вдохновение: перед тем как ехать в бар, я завезу тебя в «Мэйсиз», в нашу примерочную. А когда ты узнаешь про университет и поймешь, что ради тебя я готов изменить свою жизнь, ты с ума сойдешь. И может, после бара мы рванем в тату-салон и наколем одинаковые интимные татуировки: слово «абсолютношения», крошечными черными буквами, будет потрясающе смотреться на внутренней части твоего бедра. Я выдыхаю – надо успокоиться, а то придется вешать табличку «Перерыв» и идти вниз.

День пролетает незаметно; смотрю на часы и поверить не могу, что уже пора закрываться. Я словно заново родился – благодаря тебе, а не этому похотливому недоумку Ники. Даже знакомые улицы словно выглядят иначе, просторнее и чище (хотя на самом деле, конечно, это не так – их моют по вторникам, а сегодня пятница). Полно шумных подростков, обсуждающих планы на выходные. Я в их возрасте был безумно одинок. Зато теперь все изменилось. Не могу удержаться и пишу тебе:

«Скоро буду дома».

Ты отвечаешь сразу:

«ОК».

Сегодня «ОК» уже не кажется таким ужасным. Жизнь прекрасна, и тревожиться не о чем. Никогда еще я не ощущал такого спокойствия. Сажусь в вагон и мчусь домой – к тебе. Не спеша поднимаюсь из метро, выхожу на улицу. Торопиться некуда. От всего сердца хочу насладиться предвкушением, от всего сердца хочу тебя любить, трахать от всего сердца и скучать. Черт! Похоже, я начинаю говорить фразами с поздравительных открыток. Впрочем, плевать. Я заслужил счастье.

Всю жизнь я чувствовал себя изгоем и не понимал, как у других получается обзаводиться работой, семьей, друзьями. Сколько себя помню, Рождество я встречал без подарков, а День благодарения – без индейки. Я ждал, Бек. И теперь ожидание кончилось.

Открываю дверь подъезда. Ключ заедает, потому что свой я отдал тебе, а себе оставил старый, ржавый. Достаю почту – как обычно, только реклама и счета на имя Дж. Голдберга. Подхожу к лестнице и вспоминаю, как поднимался по ней, когда она вела к Карен Минти. Теперь меня ждешь ты, и список из десяти вещей, которые я люблю в тебе, составляется сам, хотя мне уже и не надо делать домашнее задание.

№ 1. Бек плюет на стереотипы: она знает, что отсутствие высшего образования – это не клеймо.

№ 2. Бек любит меня по-своему (зубная щетка, халаты).

№ 3. Бек не боится признаваться, что ей нравится быть со мной.

№ 4. Рядом со мной Бек просыпается счастливой.

№ 5. Бек не умеет готовить, как и я. Она говорит, что это прекрасно – мы будем учиться вместе.

№ 6. Бек полезла в словарь смотреть значение слова «солипсический». Теперь в ее лексиконе масса моих словечек.

№ 7. Когда Бек кончает, прижимается ко мне всем телом. Ее грудь отвечает на мои прикосновения. Она – сама податливость.

№ 8. Бек умеет радоваться за других. И гордится тем, что свела Итана и Блайт. Она добрая.

№ 9. Бек помнит все, что я говорю. Или не помнит ничего – что тоже прекрасно, ведь, по ее словам, она так в меня влюблена, что гл`охнет от страсти в моем присутствии.

Я больше не могу ждать. Хочу тебя. Взлетаю по оставшимся ступенькам, распахиваю дверь и… Диск с «Идеальным голосом» выскальзывает у меня из рук. Гобелен, которым я прикрыл дыру, валяется на полу. Ты смотришь на меня глазами, полными ужаса. В руках у тебя «Книга Бек». Почему я не запер ее на ключ? Почему не спрятал получше? Тут же валяются трусы; значит, потайное отделение ты тоже нашла. Ты дрожишь от страха, будто я не твой любимый Джо, а монстр из фильма ужасов, или ротвейлер, или письмо с отказом. Делаю шаг тебе навстречу.

– Бек…

– Нет, – шепчешь ты, – нет.

Ты боишься. Осуждаешь, брезгуешь, хочешь уйти, не желаешь ничего слушать – коллекция тебя напугала. Искромсанная коробка – моя святая святых – валяется на диване. Ты воспользовалась моим отсутствием и рыскала здесь, как канализационная крыса. Другой на моем месте пришел бы в ярость, но я не такой. Я вижу, Бек, что ты сейчас не в себе и не можешь отвечать за свои поступки. Оглядываешься по сторонам в поиске пожарного выхода, будто собираешься спасаться бегством. Несешь какую-то чушь, словно не было вчера тыквенного пирога и планов жить вместе.

– Бек, успокойся. Ты же не будешь прыгать в окно или выбегать на улицу в таком состоянии?

Ты отступаешь и обзываешь меня «проклятым извращенцем». Я вижу, это сказано в сердцах. Если б ты боялась меня по-настоящему, то попыталась бы сбежать. Я ведь тебя знаю, Бек. Я вижу, что тебе польстило твое открытие. Ты любишь внимание и обожание, а эта коробка – наглядное доказательство моей безмерной любви. Если б там были вещи Кейденс, тебя бы ничего не остановило: ты и в окно сиганула бы. Постепенно ты смиришься, поймешь, успокоишься, надо только действовать терпеливо. Сейчас у тебя шок.

От твоего крика у меня начинает болеть голова. Я срываюсь.

– Да заткнешься ли ты уже наконец? Я же не обзываю тебя извращенкой, хоть ты и залезла в мой тайник! Думаешь, мне приятно?

– У тебя целая коробка моих вещей!.. Я ухожу!

– Давай не будем рубить сплеча. Если уж начистоту, Бек, я точно так же могу заявить, что бросаю тебя, – ты ведь рылась в моих вещах.

– Поверить не могу… Ты сумасшедший. Псих! – снова заводишься ты, стуча зубами.

Еще не устала от своей истерики?

– Успокойся, Бек, – прошу я. – Присядь на диван.

Ты багровеешь и вновь начинаешь обзывать меня психопатом-извращенцем-маньяком-идиотом-негодяем. Я жду, когда ты успокоишься, и не злюсь – ты же не серьезно. Помню, как в прошлом месяце ты наорала на меня лишь из-за того, что я выкинул недоеденное протухшее буррито из твоего холодильника. Зато на следующее утро (когда у тебя началась менструация и кончился ПМС) ты поцеловала меня в щеку и промурлыкала:

– Прости меня, Джо. Я не чокнутая.

– Знаю, Бек.

– Обещаю больше так не срываться. Хотя на всякий случай имей в виду: перед месячными меня просто накрывает, и я перестаю себя контролировать.

Конечно, я простил тебя тогда, у нас ведь абсолютношения. С той ссоры прошел как раз месяц. Теперь ты опять не в себе. Любой, кто зашел сейчас в комнату, понял бы это. И попытался бы защитить меня, и попросил бы тебя сбавить обороты и не сыпать оскорблениями. По-твоему, я извращенец, маньяк, псих, помешанный. Я молчу – мне нечего на это ответить.