Бремя стагнатора - Сергей Чекмаев

…Главная цель программы Стагнаторов недостижима по определению. Понятно, что бесконечно сдерживать развитие аборигенов планеты не удастся, и контакт, в том числе и силовой, в конце концов, произойдет. Столкновение цивилизаций неизбежно. Тайная Служба Надежды в меру своих сил и способностей старается оттянуть этот момент на как можно большее время, пока колония не встанет на ноги и не окрепнет. Тогда контакт уже не будет грозить земным переселенцам полным уничтожением.

Но мы отвлеклись.

Модель действий Стагнаторов удивительно напоминает положение с космическими программами в начале нашего века. Американцы, с ноября 1969 года успешно мистифицировавшие весь мир своей якобы удавшейся лунной программой (не хочу тратить свое и ваше время на доказательства того, что «Аполлоны» на Луну не садились, или садились, но без людей, это и так всем давным-давно известно), усиленно тормозили развитие космических исследований. Россию, Евросоюз и частично – Японию связали по рукам и ногам обязательствами по строительству никому по большому счету ненужной Международной Космической Станции. Ведь даже по сравнению с 15-летним старичком «Миром» «Альфа» отнюдь не являлась шагом вперед в пилотируемой орбитальной космонавтике. Выполнение программы МКС отнимало львиную долю выделенного на космос финансирования, особенно в России, а, кроме того, – науко– и человекоемких ресурсов. Остатки «подъедались» амбициозными, но малоинформативными проектами, вроде бомбардировки комет или испытаний солнечного паруса.

В одиночку никто из «партнеров» США по МКС даже и думать не мог о новой (то есть на самом деле – первой) экспедиции на Луну. А без технологических наработок космических лидеров, прочие нации, мечтавшие о лунной экспедиции, вынуждены были создавать с нуля собственную межпланетную космонавтику.

Таким образом, США, создавшие путем грандиозной голливудской мистификации свой ответ на успехи русских в космосе (спросите сейчас любого американца, он с уверенностью скажет, что стартовой вехой мировой космонавтики была высадка человека на Луну), вынуждены были едва ли не с оружием в руках защищать этот миф, демонстрируя всему миру свое полное удовлетворение успехами лунной программы и – одновременно – потерю интереса к ней. Ведь даже само известие о создании, скажем, комиссии Сената по проверке реальности полетов на Луну – пусть и без опубликованных результатов ее работы – настолько непоправимо и трагически подорвало бы тогдашний имидж США в глазах мировой общественности, что ЦРУ и ФБР вынуждены были создавать специальные органы надзора за сохранением лунного статус-кво как величайшей национальной ценности. Следовательно, тайна оставалась тайной. До поры – пока на Луне не побывал русско-европейский экипаж, китайские тайконавты, японцы. Экспедиции «догоняющих» стран, ко всеобщему удивлению, не нашли подтверждений посадкам американцев на Луне, но к тому времени приоритет США или какой-либо другой страны в космической гонке уже не представлял серьезного значения – космонавтика стала по большому счету коммерческой, а значит – транснациональной.

«Что решить?

Война? Соцветие не готово воевать.

Мир? Но это значит закрыть глаза на резню в порту. Проглотить боль и унижение, сделать вид, что ничего не случилось. Гравандер почувствует себя безнаказанным, а это опасно вдвойне.

Завтра заседание совета.

А решения все нет. И посоветоваться не с кем.

Хотя… почему это – не с кем?!»

Злопыхатели шептались за спиной советника Идравана: молод, мол, не по годам ему, почти мальчишке, что даже не стал еще отцом, сидеть у подножия трона, попирающего земную твердь. И за что только император, да продлится вечно его правление, призвал к себе этого юнца? Явно тут не обошлось без помощи некоего влиятельного лица. Может, старшего советника Распано. Пристроил племянничка на хлебную должность, тот сидит себе, молчит, кивает, когда нужно. Мальчик при деле, жалованием не обижен: наверняка уж платят-то ему по высшему разряду дворцовых уложений. И Распано польза – лишний голос в Совете никому еще не мешал.

Говорят еще, что Идраван и не племянник вовсе, а незаконнорожденный сыночек. А что, всякое бывает…

Молодой советник привык к пересудам. Пришлось. Привык он и к тому, что те же самые злопыхатели, повстречав его в коридорах дворца или в узких переходах Зимней Обители, моментально придавали лицу самое любезное выражение и, ухватив под локоток, уводили в сторону, чтобы попросить помощи в обустройстве собственных дел. Помогите, Идраван-ансей, получить государственный подряд на строительство мостов… Помогите протолкнуть новый налог… помогите, поспособствуйте, подсобите. Ну а мы уж вас не забудем.

И каждый обязательно намекал на его таинственные связи там, на самом верху. Мол, если не получится у вас, попросите своего покровителя. Мы и его не обидим.

Жаль было их разочаровывать. Каждый раз Идраван говорил, что нет у него заступника, что всего добился сам и никто его за собой не тянул. Кисло улыбались, кивали: да-да, мы все понимаем, отходили. А за спиной начиналось снова: шу-шу-шу. Надо же! Сопляк, а цену себе набивает с гору высотой! Не рановато ли?

Вот она, дворцовая жизнь. О том ли мечтал Идраван, когда корпел ночами над податными списками? Младший расчетчик налоговой канцелярии, прикрыв красные от постоянного недосыпа глаза, грезил, что его предложения принесут пользу Соцветию, хоть ненамного ослабят тяжелое бремя многочисленных податей и выплат для простых людей. Может, его пригласят во дворец, и кто-нибудь из старших советников от имени самого императора, да продлится вечно его правление, вручит ему знак высочайшей милости. Или даже сам владыка…

Дальше мысли маленького счетовода не заходили, он стеснялся и – одновременно – боялся думать об этом.

Но Небесный Диск, как известно, исполняет людские чаяния по-своему. Расчеты Идравана действительно заметили, главный распорядитель канцелярии вызвал подчиненного к себе и приказал готовить доклад для представления Императорскому Совету. Авторство он указал поставить свое, а младший расчетчик должен был числиться лишь помощником.

– Надеюсь, мы понимаем друг друга, а, мальчик?

Расчеты помогли увеличить налоговые поступления в казну. В конце лета, когда прибыль стала настолько существенной, что уже никак не удавалось списать ее на урожайный год или случайность, распорядителя вызвали во дворец и вручили-таки дарственную пластину с императорским вензелем. Идравану же досталась горсть медных чигов и лишний выходной.

Но судьба, как видно, не спешила отворачиваться от него окончательно. На третий день после праздника Противостояния Небесного Диска в налоговую канцелярию прибыла инспекция совета. Распорядитель Атрамаро ее не боялся, свои люди предупредили. Все недостачи давно уже были подчищены, цифры сходились одна к одной. Ну, а в крайнем случае можно и поделиться. Чай, в Совете нет таких богатеев, что откажутся от сотни-другой серебряных чигов.

Два старших советника уединились с главным распорядителем, и до самой вечерней зари из-за двери звучали приглушенные голоса, струился запах расслабляющего травяного настоя.