Самая страшная книга. Вьюрки - Дарья Бобылева

Они оказались в большом, немного запущенном саду – из разросшейся травы высовывали тяжелые драгоценные головы розы и лилии, бордюрные кустарники вдоль дорожек почти уже потеряли форму, зато сохранили благородный темный оттенок глянцевых листьев. Матовые шары фонарей тянулись к дому жемчужной нитью. Покачивались окутанные белоснежной цветочной пеной невысокие деревья, и все это было очень красиво.

– Запах какой, а? – хозяйка втянула носом воздух. – Яблони китайские, элитные, муж… – она поперхнулась, многовато, наверное, вдохнула, – муж из Пекина привез. Нравится?

Внезапно у них за спиной раздался грохот – кто-то ломился в калитку. Удары перемежались бешеным рыком:

– Открой! Светка, открой! А ну открой!

– Кто это? – с трудом шевельнула дрожащими губами Стася.

– Я же вам сказала: опасно тут. И… психов хватает. Вы идите, идите в дом, там поговорим.

Дом и снаружи производил внушительное, капитальное впечатление, а внутри оказался совсем огромным. Мокрые ноги скользили на темном глянцевом паркете. Хозяйка выдала дрожащим от холода Дэнчику и Стасе большое полотенце, велела хорошенько растереться и усадила за столик в просторной комнате на первом этаже – наверное, это была гостиная. Практически молниеносно на столике появились чай и бутерброды. Перенервничавшая Стася ни глоточка не могла сделать, зато Дэнчик, наоборот, безостановочно вливал в себя обжигающую сладкую жидкость и хватал с тарелки бутерброды. Хлеб был явно домашний, очень вкусный, а темные ломти полупрозрачного мяса на нем – вообще необыкновенные, не то свинина, не то говядина, а может, и дичь – солоноватый, тающий во рту деликатес.

– Вы ешьте, ешьте, – ласково приговаривала хозяйка.

Никита еще раз попытался взять с разбега неприступный бероевский забор, но только уцепился самыми кончиками пальцев за верхний край скользкого металлического листа и опять свалился. Тогда он принялся бить палкой в забор, как в огромный гонг:

– Открывай! Светка-а-а!

Стася в панике вскочила, узнав хриплый голос того психа в окровавленной одежде. Света тоже вся вытянулась, благостное умиротворение на секунду слетело с ее птичьего личика, и она, схватив Дэнчика и Стасю за руки, скомандовала:

– Наверх!

Дэнчик на пути к двери высвободился, вернулся, схватил еще один бутерброд и продолжил бегство уже с набитым ртом. Света выдернула его, чавкающего, в коридор, и погнала обоих по лестнице на второй этаж.

Никита тем временем был уже на Катином участке. Он наконец вспомнил про грушевое дерево, по которому они перебирались к соседям в прошлый раз.

Дерево лишилось почти всех веток, и по многочисленным отметинам на стволе было ясно – кто-то очень неумело пытался его спилить, но только измахрил древесину. И пилу небось затупила, дура, – мстительно порадовался Никита. Он с трудом вскарабкался наверх, перевалился через забор и упал… на битое стекло. Тот самый газон, на который они спрыгивали в прошлый раз, оказался густо засеян острыми осколками.

– Убью, – прошипел Никита и, выдернув торчавшие из телесной мякоти стеклянные занозы, похромал дальше.

У глухой стены дома он заметил садовый инвентарь – лейку, грабли, лопату, палки и веревки для подвязывания цветов. Хотел прихватить с собой в гости лопату, как самое увесистое орудие дачного труда – и увидел притаившийся за лейкой маленький, тронутый ржавчиной топор. Никита нервно хмыкнул – опять топор, куда же без топора. И поставил лопату на место.

Дэнчик и Стася оказались в небольшой комнате под крышей, с косым потолком, на который были наклеены звезды и самолетики. У окна поблескивала металлическими трубочками «музыка ветра». А снаружи тем временем раздавались настойчивые, звонкие удары. Стася, еле дыша от страха, выглянула на улицу и увидела на крыльце темную человеческую фигуру, мерно взмахивающую руками. Рассмотреть получше она не успела – Света опустила жалюзи.

– Кто это? – испуганно спросила Стася.

– Соседи. Вот такие соседи у нас теперь… – Света покосилась на окно. – Вы что, совсем ничего не знаете?

– Да откуда мы… вас же тут не было! То есть ни дач, ничего… Тут лес был! А потом все… А вас не было! – выкрикнула, прижимая руки к груди, Стася. – Где мы вообще?! Я домой хочу-у-у…

Света как-то незаметно оказалась рядом, обняла, и Стася разревелась ей в блузку. Света погладила ее по волосам:

– Тихо, тихо. Ты посиди, успокойся, а я на минуточку, сейчас вернусь, хорошо?

– Не уходите, не надо, он же там…

– Дверь крепкая, импортная, не взломает.

Щелкнул дверной замок. Она нас заперла, отрешенно заметила про себя Стася. Она сидела на кровати, обняв колени и уткнувшись в них лбом. Лучше не думать, не пытаться понять, так и с ума сойти можно… Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться дома, в своей комнате, и чтобы из-за стенки слышались приглушенные вопли бабушкиного телевизора, а Стася лежала в постели и дрейфовала по Интернету на серебристом плотике смартфона. Она почти все время была онлайн, листала ленты соцсетей, переписывалась – чаще всего с Дэнчиком…

Тут Стася наконец обратила внимание на Дэнчика, который все это время молчал и никак не реагировал на происходящее. Он с явным удовольствием копался в ярко разрисованной коробке, перебирая детальки какого-то детского конструктора.

– Дэн, – тихонько проныла Стася. – Делать-то что, а?

Дэнчик непонимающе моргнул, подумал секунду и протянул ей зеленую пластмассовую плитку.

Никита наконец вырубил в гладкой деревянной двери, от которой топор отскакивал со звоном, будто от камня, прямоугольное отверстие. Сунул в него руку и попытался нащупать замок. Пальцы коснулись чего-то металлического, круглого – не то ручка, не то колесико от задвижки. Никита, не обращая внимания на впивающиеся в руку щепки, принялся дергать, вертеть непонятный предмет – он не поддавался. Светка надежно замуровала свое логово. Никита с тоской покосился на окна, забранные фигурными решетками. И снова принялся крушить дверь.

Хозяйка вернулась с подносом, на котором подрагивали две чашки с чаем и лежали пирамидкой все те же бутерброды. Приветливая улыбка, мерцание тонюсеньких очков. Удары и деревянный треск, доносящиеся с первого этажа. Стасю вдруг словно ошпарило осознанием того, что ее заставляют участвовать в чужом, навязчивом, с каждой секундой все невыносимее раскаляющемся безумии.

Дэнчик цапнул два бутерброда, чашку и вернулся к своей коробке. Стася, стараясь не смотреть в Светины цепкие глаза, мотнула головой:

– Спасибо, я не хочу…

– Ну хоть чайку. Горячего. Согреться надо.

Стася уставилась в пол, на веселый коврик с рисунком из разноцветных змеек. Одна, две, три… шесть змеек. Две зеленые, две желтые, черная и красная.

– Выпей чаю, – голос Светы стал ледяным. Тонкие губы сжались в розово-красную, как мясо на бутербродах, полоску.