Гиперборейская чума - Михаил Успенский

– И мы его поняли? – спросил Крис.

– Поняли, – сказал Альберт. – Написал я рапорт, бросил на стол и ушел. Так что…

– Зря, – сказал Крис.

– Наверное. Жалеть буду. Все равно… Но во всем есть свои плюсы. Теперь вот – ручки-то развязаны! – и Альберт действительно показал свои развязанные руки.

– И что ты ими будешь делать?

– Систематизировать. Ребята вы тут хорошие, но работать не умеете ни хрена.

Было по-настоящему темно, когда я проснулся и почувствовал, что могу встать. То ли во сне, то ли в какой-то полудреме я проанализировал свое состояние как бы со стороны – пригласив себя-врача к себе-раненому – и решил, что тяжесть обусловлена не столько самим ранением, относящимся к легким с кратковременной потерей боеспособности (до семи дней), сколько с отравлением неизвестным ядом с выраженным психотомиметическим действием. Возможно, действие яда прекратилось. Возможно, помог антидот, введенный вовремя. Во всяком случае, я чувствовал, что вынырнул из какой-то глупой мутной депрессии.

И – мог – наконец – встать!

Впрочем, как человек осторожный, я сначала спустил ноги с кровати и сел. Было больно, однако без эксцессов. Теперь следовало привыкнуть к темноте. Когда просыпаешься, видишь почти так же плохо, как если бы вошел в темную комнату из светлой…

Ираида спала в кресле, свернувшись уютно, но вряд ли слишком удобно. Дед ее храпел на полу. В темноте он казался особенно громаден. Диван занимал колдун… Я стал всматриваться – и вдруг понял, что это не лежащий человек, а всего лишь скомканное покрывало!

Так… Я тронул Ираиду за руку – она проснулась мгновенно и бесшумно – и приложил палец к губам. Потом показал на диван.

– Ваня, – сказала она тихо, – как ты меня напугал…

– А… – но я уже все понял.

– Черт с ним. Тебе лучше?

– Мне уже почти хорошо. Вот ты здесь – и мне хорошо. Ладно, если все в порядке, то ты спи, а я пока поброжу. Ложись нормально, в кресле разве сон?

– Да у меня там… беженцы…

– Ложись на мою.

– Ваня, что подумают…

– Что подумают, то и подумают… Как честная девушка, ты должна будешь выйти за меня замуж. Всего-то делов.

– Убедил, – сказала Ираида, на четвереньках, но с пантерьей грацией перешагнула с кресла на кровать, растянулась у стенки, переливчато вздохнула и засопела носом.

В приемной сидели четверо: Крис, Коломиец, «братец Майкрофт» и Ященко, по-прежнему связанный, но уже без пластыря на морде.

– …не волнуйся, – говорил братец по телефону. – Не пропадем. Ты понимаешь, я вдруг понял, что работать под настолько неблагодарными людьми – просто опасно. Вот и все. И больше ничего. Никаких демаршей. А ты подумала… Ну, я понимаю. Нет, тебе показалось. Да вот сидим с ним, как раз именно это все и обсуждаем. Да-да. Хорошо. Спокойной ночи. Я тебе говорю: обойдется. Конечно.

Он положил трубку и кивнул мне, приглашая присоединиться. У Альберта была славная черта: где бы он ни появлялся, всем сразу делалось понятно, что здесь он главный. Даже на конкурсе поваров.

– И дальше, – сказал он, водя карандашом над картой – той, которую составляла Ираида по материалам колдуна Митрофанова. – Вы этого знать не могли, потому что пожарные имеют приказ: все данные секретить. Насколько мне известно, почти десять процентов пожаров от якобы курения в постели – это случаи самовозгорания. Непонятно? Люди загораются. Вспыхивают. Иногда просто ожоги получают, иногда – только пепел остается… Не объясненный наукой феномен. Поэтому – держать в тайне. Все, что не объяснено наукой, на всякий случай держится в тайне… Так вот, я – совершенно случайно – знаю доподлинно, что все отмеченные вами пожары относятся именно к этим случаям.

– Оп-па… – сказал Коломиец и посмотрел на Ященко. Тот замотал головой, не издавая ни звука. Видимо, звук ему запретили.

Это все было интересно и важно, но меня ждали насущные дела в другом месте.

А кроме того – вспомнилось сквозь бессознанность, сквозь бред, как предлагал Ираидин дед кое-что Ященко… где два, там и пять… – и теперь надо было решить, что мне с этим воспоминанием делать…

Разобравшись с нуждами организма, я даже затеял его помывку – после чего усталый, но обновленный выбрался обратно. Альберт рассказывал колдуну про случай в тюремном изоляторе и демонстрировал кассету с записью последних слов Рудика Батца.

– …то есть мы вас просто убьем, а потом поставим эту кассету – что вы будете делать? Как я понимаю, мозг не должен быть разрушен, поэтому придется душить… Вот доктор подскажет: как нам убить товарища полковника с наименьшими повреждениями мозговой ткани?

– Он еще и товарищ полковник?

– Разумеется, давно выбыл из рядов по причине естественной смерти… в каком году? В восемьдесят четвертом?

Колдун закивал. Кажется, он уже плавал в собственном ужасе.

– Цепляли на них погоны – будто марки на конверт клеили, – сказал Альберт с досадой. – Вон, таскается у нас один – всего-то и умеет, что Алена Делона вызывать, а уже генерал… Так какие ваши рекомендации, доктор?

– Покопаюсь в аптечке, – сказал я. – Подберем что-нибудь… А если просто кровь выпустить? Он же именно это практиковал?

– Да, наверное, – прищурился Альберт. – Так сказать, подобное подобным…

– Панкратов говорил, что возьмет его любым, живым или мертвым – все равно. Судя по всему, подобного рода смерть для них не значит ни черта. Равна простуде. Я ведь прав? – Крис посмотрел на Ященко. Тот сумрачно кивнул. – Так что будем делать?

На кухне вдруг засмеялись, Альберт досадливо поморщился. Потом из кухни появился какой-то совершенно лишенный растительности человек с кейсом – похоже, тем самым, который мы вылавливали еще в Талды-Кургане. Человек приветливо мне кивнул, и я вдруг узнал в нем охранника Пашу…

– Вот, – сказал он. – Можно опробовать.

– А смех почему?

– Предыдущие записи слушаем. Там такое…

– Отставить. Отмотать на начало, скопировать, оригинал и копию мне. Ясно?

– Так точно. Разрешите идти?

– Идите.

Паша четко повернулся налево кругом и скрылся.

Альберт положил руку на кейс и стал смотреть на Ященко. А у того лицо вдруг как-то обмякло и растеклось. Заблестели слезы. Губы зашевелились.

– Я ведь тебя… – и сглотнул. Коломиец приподнялся было, но Альберт движением пальца показал: не надо. – Я тебя… маленького, вот такого… а потом? считай, до генерала и довел…

– Я знаю, – сказал Альберт.

– Алик, – сказал Крис, – давай: только я. Меня он до генерала не доводил, мне проще.