Рождение Юпитера - Максим Хорсун

– Ри-ри-ри! – воскликнул астроник. – Башмак необратов! Импульсит – хвала! Хвала!

– Сжиже тритий! – ответил большеголовый Михаэль на том же жаргоне. – Ри-ри! – повернулся к Константину и объявил: – «Химероид» на месте и шлет нам привет! Мы движемся точно по графику!

Кто-то выругался довольным голосом, кто-то недоверчиво заворчал. Михаэль обернулся: его команда – семеро крепких мужчин с лицами, которые бы не вызвали ни у одного благородного симпатии, – собралась перед входом в рубку. Сверкали притороченные к поясам золотые кадуцеи, шуршали обшитые человеческой кожей ножны с короткими, тяжелыми мечами. Михаэль благосклонно кивнул и поманил лихую компанию рукой: «Кракену» предстояло преодолеть самый сложный участок пути; если сорвиголовы хотят закалить нервы, то – что ж! Он не станет запрещать им смотреть.

«Кракен» ворвался в пространство, перенасыщенное заряженными частицами. Вспыхнули разноцветными огнями энергетические щиты, на разные голоса заныли сирены: опасность была отовсюду. Безымянный астроник, обливаясь потом, прокладывал курс от луны к луне. Стараясь держать транспорт в тени как можно дольше, он использовал деформированные сферы спутников в качестве щитов, заслонявших «Кракен» от низвергающихся на Юпитерекс корональных газов.

Вспыхивало и гасло пламя в дюзах «Химероида». Псевдогрузовику приходилось хуже, чем «Кракену», – он не нес перед собой конструкцию отражающих щитов. Каждый, кто в тот час стоял рядом с Михаэлем, ощутил прилив адреналина, когда у впередиидущего корабля оторвало мачту вместе с куском обшивки. Тончайшее полотно паруса развернулось и, мгновенно наполнившись солнечным ветром, понеслось на головокружительной скорости прочь от беспокойного семейства Юпитерекса, увлекая с собой и штангу мачты, и обломки обшивки.

Но «Химероид» устоял. Белесые струи замерзающего пара хлынули из пробоины, отплясали безумный танец и сгинули. В рубке «Кракена» прогремел искаженный помехами голос: крича и бранясь на жаргоне безымянных, командир перехватчика сообщил, что экипаж и драгоценные пассажиры целы.

Приближалась темная поверхность Еуропы. Астроники искали тень: щитам обоих кораблей требовалось остыть. Стараясь держаться кильватерной линией, «Химероид» и «Кракен» опустились так низко, что разлапистый диск Солнца скрылся за дугой горизонта, и лишь красное марево прямо по курсу указывало на то, что от гнева его невозможно прятаться вечно.

– Великий Океан умер, – проговорил Михаэль, глядя на проплывающий под «Кракеном» безжизненный ландшафт. – Его купель в огне. Кто знает, сколько времени отведено покинувшим воды Его…

Недавно на Еуропе нельзя было найти сушу, – от полюса до полюса простиралась гладь теплого, богатого жизнью океана. Теперь же здесь не осталось воды в открытом виде: под кораблями безымянных тянулась унылая равнина. Куда не взгляни – отовсюду чернела корка спекшегося камня, и тускло светились в низинах раскаленные породы. Обозначая разрывы в коре, долину рассекали медленные реки пузырящейся лавы.

– Ри-ри-ри! – вновь выкрикнул астроник «Кракена». Он повернулся к безымянным; все увидели, что и без того бледное лицо пилота стало синим. Михаэль и Константин бросились к экрану, силясь разглядеть, что же могло напугать матерого астроника.

Сначала Михаэль увидел на фоне колышущегося красного занавеса червоточинку – досадный изъян в световой завесе. С каждым ударом сердца червоточинка становилась все отчетливей и значительней. И вот уже она приобретает очертания корабля незнакомой конструкции, а на «Химероиде» бьют тревогу…

– Призрак!

Большеголовый выругался. В ход пошла скупая брань унитарного языка Сопряжения и малопонятная хула на жаргоне безымянных.

– Пришел за дружком! – процедил сквозь зубы Константин. Бессильная ярость клокотала в глотке: он понимал, что этого врага молотом не одолеешь. – Спешит на выручку!

Корабль-призрак уравнивал с ними скорость, сближаясь. Он двигался ниже кильватерной линии безымянных, едва не царапая поверхность Еуропы. «Химероид» ему был явно не интересен, – призрак шел к «Кракену».

Внезапно Константина озарило:

– Михаэль! Позволь, я сверну «пассажиру» шею! И проклятый потеряет к нам интерес – клянусь!

– Откуда ты можешь знать! – Большеголовый заметался по рубке. Его подельники мгновенно разбежались: прижались к переборкам, освободив главарю пространство «для размышлений». – А если в отместку он потащит нас в гиперпространство? Ты об этом подумал? – Михаэль решился. – Нет! Его, ри-ри, необходимо научить соблюдать, ри-ри, дистанцию. Щиты – к бою! Орудия – к бою!

«Химероид» отреагировал на команду Михаэля незамедлительно. Краткий залп маневровыми двигателями, – и он уже повернут к призраку бортом. А вдоль борта чернеют открытые орудийные порты.

– Огонь! – приказал Михаэль.

На «Химероиде» ухнули рельсовые пушки: все четыре установки правого борта. В дряхлый корпус корабля-призрака вонзились титановые стержни, предназначенные для поражения целей, укрытых активной защитой – энергетическим экраном.

Стержни прошили корабль-призрак навылет. Врезались в поверхность Еуропы, озарив ночное полушарие ослепительной вспышкой. Масса снарядов, выпущенных с подсветовой скоростью, без остатка превратилась в тепловую энергию. В долине из спекшегося камня появились четыре идеально круглые каверны. Четыре цирка, подсвеченные изнутри раскаленными камнями.

– Огонь! – вновь выкрикнул Михаэль, и рентгеновский лазер, хитроумно замаскированный среди отражающих щитов «Кракена», выплюнул разрушительный сгусток невидимого излучения.

Корабль-призрак развернулся, не активируя маневровых двигателей, и как был, так и канул сквозь толщу Еуропы.

Константин недоуменно забормотал. Астроник «Кракена» поглядел округлившимися глазами на Михаэля. А тот, ловя ртом воздух, проговорил:

– Мираж! Пожри его Солнце – всего лишь мираж! И зачем, спрашивается, было паниковать?..

Ай-Оу поднял оглушенную крысу за хвост, взмахнул ею, словно оригинальным метательным снарядом, и… запустил зверьком в острый угол стены. Фриз(?), на котором была изображена сцена жертвоприношения, окропился настоящей кровью.

Он опустился на пол, поднес расколотую крысиную голову ко рту и высосал из нее теплый мозг. Подавил рвотный позыв, до хруста в зубах сжав челюсти. Затем поднялся на ноги и пошел. Пошел по-человечески: нога-нога, нога-нога… Он был истощен, сгорблен и едва-едва переставлял ступни. Но оставался живым! Более того, костлявое тело снова слушалось лишь его – Ай-Оу Тэга, сумасшедшего убийцы с Тифэнии, губителя собственного прайда.

В мире Солнца диюдарх пасовал перед человеком. Ночной обитатель первой планеты Ахернара усмирился. Теперь насекомое засыпает и просыпается тогда, когда это нужно человеку. А пока инопланетный разум дремлет, способности диюдарха – приемы хладнокровного преследователя и убийцы, отточенные миллионами лет эволюции, – в распоряжении Ай-Оу.