Стальные сны - Глен Кук

Некая страшная сила свободно разгуливала по миру.

Он встал на колени. Положив руки на Ревуна, он попытался уменьшить его боль. Затем, проникнув внутрь тела колдуна, он стал уничтожать боль и яд. Постепенно они отступили. Он продвинулся глубже. Их воздействие постепенно ослабело, и Ревун присоединился к Длиннотени. И так, вместе, они боролись с ядом и болью до тех пор, пока к Ревуну не вернулась способность думать и действовать осознанно. Он выдохнул:

– Копье! У них Копье! Я не сразу понял. Ее телохранитель дважды меня им ткнул.

Длиннотень это так ошеломило, что он даже не мог и выругаться.

Значит, Копье не утеряно! И оно у врагов!

– Понимают ли они, чем владеют? – проскрипел он. – Раньше не понимали. Только тот сумасшедший Капитан в Штормгарде знал ему цену. Если им известна правда…

– Не знаю, – визжал Ревун. Его снова забила дрожь. – Пожалуйста, не дай мне умереть.

Копье!

Он у них отнял одно оружие, а они нашли другое. Фортуна, сука, опять повернулась к нему задницей.

– Я не дам тебе умереть, – сказал Длиннотень. Хотя именно этого он желал до сих пор. Но раз у них Копье, тогда пусть Ревун ему еще послужит. И он крикнул слугам:

– Внесите его в покои. И поспешите! А ее бросьте в подвал замка. И пусть рядом будут Тени.

Он выругался. Потребуется много времени, прежде чем он сможет воспользоваться ее знаниями. Спасти Ревуна тоже не так просто.

Яд, пожирающий колдуна изнутри, был самым сильным в мире. Если верить легендам, он принадлежал другому миру.

Он посмотрел на юг, на равнину сверкающих камней, мерцающую сейчас в утреннем свете. В один прекрасный день…

Копье пришло из давних времен. И оно было песчинкой по сравнению с тем, что таилось там, готовое сослужить службу любому, у кого хватит смелости завладеть этой силой.

Когда-нибудь.

Я потратила шесть дней, чтобы составить план взятия Дежагора. От трех огромных армий Тенекрута осталось меньше шестисот воинов. Половина их по разным причинам была деморализована. Я расставила их по берегу озера. А между ними – своих людей. Затем отправила Мургена назад, в город. Он не хотел туда возвращаться. И я его прекрасно понимала, потому что Могаба мог расправиться с ним. Однако кто-то должен был идти к тем, кто остался жив, и оповестить о том, что они могут покинуть город. Ему было приказано сообщить эту новость всем, кроме сторонников Могабы.

Среди моего окружения никто не мог понять, зачем я это делаю, а я не вдавалась в объяснения. Им не было нужды знать мои планы. Их дело – выполнять мои приказы.

В ту ночь, когда уехал Мурген, несколько десятков таглианских воинов сбежало из города. Новости, сообщенные ими, были печальными. Могаба казнил еще несколько сот жителей и некоторых воинов. Не жаловались только нары.

Могаба был в курсе, что Мурген вернулся, и, подозревая, что тот виделся со мной, начал за ним охоту.

Назревал мятеж. Если он начнется, то это будет впервые за всю историю Отряда. До сих пор в Летописях не было зафиксировано ни единого случая.

Нарайян с каждым часом все больше нервничал – его тревожило то, что Фестиваль перенесен на более поздний срок. Он боялся, что я попытаюсь от него уклониться. Приходилось успокаивать его:

– Еще уйма времени. У нас есть лошади. Мы отправимся, как только устроим здесь дела.

Меня же волновало то, что происходило на юге. Я приказала разузнать, какое впечатление произвела новость о смерти Тенекрута. Пока что доходившие до нас сведения были крайне скупы.

Перед тем как я, Рам и Нарайян отправились на север, ночью еще шестьсот человек из войска Могабы вплавь или на плотах покинули Дежагор. Я распорядилась, чтобы их приняли как героев, и пообещала им высокие должности в новых подразделениях.

У входа в мой лагерь их приветствовала голова Тенекрута. В будущем она должна была стать нашим символом взамен пропавшего знамени Отряда.

Шестьсот человек за одну ночь. Вот Могаба-то разъярится. Но его верноподданные вряд ли допустят подобное впредь.

Я собрала своих командиров. Всех, кого смогла.

– Нож, у меня дела на севере. Нарайян и Рам едут со мной. Мне бы хотелось получше знать ситуацию на юге перед тем как ехать, но приходится довольствоваться той информацией, которая имеется. Сомневаюсь, что Длиннотень сможет в ближайшем будущем предпринять какие-то шаги. Сохраняйте патрули на местах, а сами держитесь. Я приеду не позже чем через две недели. Или через три, если побываю в Таглиосе, чтобы рассказать о наших успехах. Вы можете теперь реорганизоваться, ведь к нам присоединились настоящие ветераны. Подумайте только, нельзя ли включить в наше войско тенеземцев, если они того пожелают. Они могут быть нам полезными.

Нож кивнул. Немногословный, как всегда.

Лебедь смотрел на меня глазами, в которых читалось что-то вроде душевной симпатии. Я подмигнула ему, как бы намекая, что надежда есть. Зачем я это сделала? Совершенно глупо было очаровывать его. Может, он мне нравился. По-своему он был симпатичным. Но попадать в эту ловушку опять мне не хотелось.

Как говорится, дай сердцу волю, попадешь в неволю. Так что лучше держать его на замке.

Едва мы выехали, настроение у Нарайяна заметно поднялось. А вот у меня – нет, но с членами его братства у меня были связаны кое-какие планы.

Тенекрут умер, однако борьба только начиналась. Придется еще сразиться с Длиннотенью и Ревуном. И возможно, с войском, которое они соберут. И даже если на поле битвы мы одержим победу, нельзя забывать о Тенелове и Вершине. Если верить слухам, она покрепче моей башни в Чарах, и ее укрепляют все больше и больше.

Мне вовсе не улыбалось опять встревать в драку. До сих пор мне везло, однако Таглиос к подобной схватке не был готов. Спасибо удаче. У меня была возможность организовать мои отряды и обучить их, а также найти способных командиров. Смогла я и попрактиковаться в магии, чтобы вернуть утраченные способности.

Самые неотложные задачи были выполнены, И Таглиосу ничего пока не угрожало. Я обладала бесспорным авторитетом, и в ближайшем будущем не предполагалось столкновений с жрецами и Могабой. При некоторых усилиях я могла сделать из Душил проводников своей воли. Этакой невидимой рукой, сеющей смерть везде, где мне могла грозить опасность. Будущее рисовалось в розовом свете. Самой большой занозой оставался Копченый. Но и на него можно найти управу.

В общем, все шло замечательно. Просто прекрасно. Если бы не сны и не тошнота. Они донимали меня все больше и больше. Да еще дражайшая сестрица.

Надо быть сильной, Госпожа. В конце концов всегда побеждает Воля. Так говаривал мой муж, уверенный, что его воле подвластно все.

И он верил в это, пока я не убила его.

Костоправ пустил лошадь рысью и направился в расположение гарнизона чуть выше Ведна-Бота, у брода Мейна. Брод использовали редко, и то только местные жители, так как он был открыт всего несколько месяцев в году. Он слез с лошади, передал поводья воину, который стоял, разинув рот, узнав в одном из всадников Прабриндраха Драха.