Утешение для изгнанника - Кэролайн Роу

— Но почему она это сделала? — спросил Юсуф. — И что говорила об огне?

— На этот вопрос нужно непременно найти ответ, — сказал Исаак. — Но пошли домой, пообедаем, и расскажешь нам, почему так рано вернулся.

В ту среду обед в доме Исаака был подан постыдно поздно. Пришли Ракель и Даниель, уже однажды поевшие; они сели на места, освобожденные близнецами, которые не могли выносить мук голода в ожидании, когда вернутся их отец и Юсуф, поели и играли во дворе. За столом царило большое оживление.

— Как ты вернулся? — спросила Ракель. — Морем?

— Тем же путем, каким впервые добрался сюда. Ехал верхом. Теперь у меня есть еще одна лошадь, и в конюшне его преосвященства косо посмотрели на меня, когда я появился с ней. Этого мерина зовут Флеткса, он курьерской породы. Может скакать сколько угодно без отдыха. Вот почему я приехал так быстро — выехал в воскресенье утром с фермы за Льейдой, и вот я здесь. Флеткса, видимо, думал, что мы везем очень важные депеши.

— Ты ехал мимо Льейды? — спросил Исаак. — Думаю, я не выбрал бы этого маршрута.

— Выбора у меня не было, — сказал Юсуф. — Я хотел добраться до побережья и оттуда отплыть в Барселону, но дороги там были не особенно безопасны, во всяком случае, так все мне говорили. Дороги, по которым я ехал, тоже были не особенно безопасными, но мне посчастливилось уцелеть.

— Расскажи, если можешь, что случилось в Гранаде, — попросила Юдифь. — Твоя семья… твоя мать…

Она умолкла, не зная, как сформулировать вопрос.

— Мать здорова, чему я очень рад, кроме того, я обнаружил, что она замечательная женщина, — заговорил Юсуф. — Сестры взрослеют. Зейнаб красавица и уже просватана, но мать считает ее пока что слишком юной, чтобы выходить замуж. И к моему громадному удивлению, у меня есть маленький братишка, Хасан, названный в честь нашего отца. Он родился после того, как мы уехали в Валенсию. Мать была очень рада видеть меня. Айеша и Хасан, конечно, меня не помнят, но по крайней мере слышали обо мне. Все жаловались, что я говорю по-арабски как портовый грузчик, хуже, чем их служанка из далекой деревни, и я начал быстро выучивать язык заново, но тут пришлось внезапно уехать. Я обещал своему родственнику эмиру практиковаться в нем, пока все не успокоится и я не смогу вернуться. Знаете, — добавил он, скорее как взволнованный мальчишка, чем опытный путешественник, которого изображал из себя, — в доме матери есть шпионы. По ее словам, они есть у всех. Мать говорит, что они как мыши; есть у каждого, и нужно внимательно высматривать их признаки.

— Значит, ты вращался в значительных кругах, — сказал Исаак.

— Пожалуй, — сказал Юсуф тоном серьезного сомнения. — Все слуги и рабы называли меня господин Юсуф. Слышать это было очень странно. Но придворное общество чересчур сложное, понять его трудно. Не знаю, как к нему приспосабливаться.

— Господин Юсуф? — спросила Ракель. — Ты уверен?

— Я думал, что у тебя есть какой-то титул, — сказал Исаак. — Но имей в виду, придворное общество здесь тоже сложное. Тебе так не казалось, потому что о нем ты узнавал медленнее.

— Это так, — сказал Юсуф с благодарной улыбкой. — Трудно было понять всю запутанность жизни там за столь краткое время. Ибн аль-Хатиб дал мне своего раба на то время, пока я был там, и тот старался объяснять мне, с кем я разговаривал, какое место занимает каждый человек, действительно ли он значителен или просто делает вид. Он был мне очень полезен, но я совершал ошибки. Не знаю, сказал я что-то или сделал, что кому-то не понравилось, или дело в чем-то другом…

— Подозреваю, это связано с тем, кто ты есть, а ты этого не знаешь, поэтому тебе трудно, — сказал Исаак.

— Да, — сказал Юсуф. — Но хотя меня называли господином, мне никак не казалось, что я влиятельное лицо. Тем не менее было ясно — кому-то очень хотелось, чтобы я больше не оставался при дворе.

Дневная жара начала спадать, когда Юсуф в рассказе о своих приключениях дошел до описания фермы в Льейде.

— Самым необычным, — сказал он, — было то, что из-за больной ноги моей кобылы мы остановились прямо посреди той местности, где у Раймона Форастера до переезда сюда была усадьба. Нужно сказать Раймону, что я привез ему приветы от нескольких бывших соседей. Как он поживает?

Во дворе внезапно наступила тишина.

— Ты не слышал? — спросила Ракель.

— О чем?

— Что он мертв, Юсуф, — ответил Исаак. — Его отравили. И поэтому ты должен рассказать нам все, что узнал о нем в Льейде. Все считают, что сеньор Пау и сеньор Роже Бернард сговорились убить отца, а закон часто действует на основании общего мнения.

— Я знаю только, что Раймон рассказывал нам о своей жизни правду. Его привезли туда пяти-шестилетним, и он вырос в семье добрых людей, которым было обещано большое богатство за его содержание.

— Эти люди что-нибудь получили? — спросил Исаак.

— Ни гроша. Но они и не ожидали этого. Люди там практичные, трезвые и не верят в громадные богатства невесть откуда.

— Узнал ты еще что-нибудь? Хоть что-то, имеющее к нему отношение?

— Я был четвертым, кто расспрашивал о Раймоне, — ответил Юсуф. — До этого люди трижды приезжали выяснить, где Раймон, и задавали о нем другие вопросы, — неторопливо ответил Юсуф, стараясь припомнить все подробности, услышанные на конеферме.

— Кто они? Или хотя бы что представляли собой? — спросил Исаак.

— Первым был мужчина, приехавший через семь или восемь лет после того, как отец оставил там Раймона. Говорят, Раймон тогда был примерно моего возраста. Супружеская пара, которая взяла его, отнеслась к этому человеку с крайним недоверием — Арнауд предупредил их, что за его голову и голову мальчика, возможно, назначена цена. Они решили, что этот человек хочет получить деньги, и сказали, что Раймон умер от лихорадки, Этот человек уехал.

— А потом?

— Второй раз был девять или десять лет назад, когда сеньор Раймон уже уехал в Жирону. О нем спрашивала женщина сорока с лишним лет, с ней была дочь лет десяти-двенадцати. Правда, она как будто больше интересовалась его отцом, Арнаудом, чем Раймоном, — ответил Юсуф. — Третий прошлой осенью. Тот человек назвался родственником Раймона, Задал несколько вопросов о нем, остановился у соседей тех людей, которые приютили меня, потом уехал. Назвался он Роже, но все сочли, что это ненастоящее имя.

— Почему?

— Он не отзывался на него.

— Что-нибудь еще можешь припомнить? — спросил Исаак.

— Та женщина сорока с лишним лет оставалась там довольно долго. Говорила, что подумывает осесть там; стала работать кухаркой на одной процветающей ферме, ее дочь взяли кухонной служанкой, но известна она была там главным образом из-за других достоинств. Могла делать талисманы и приворотные зелья; готовила лекарства для больного скота. Видимо, она очень хорошо лечила животных от разных болезней, но запрашивала за это большую цену, поэтому большинство фермеров держалось старых методов.