Готический роман. Том 2 - Нина Воронель

Оставив принца наверху, девица и первый охранник рука об руку устремились вниз, к аннексу, девица сунула ключ в замочную скважину и открыла дверь, в которую той же стелющейся по полу кошачьей походкой проскользнул охранник. Голос Яна за спиной Ури произнес с неподдельной обидой:

– Уж не ради этого ли сомнительного аристократа нас всех лишили ключей?

– А нас лишили? – с невинным видом обернулся к нему Ури.

Ян стоял чуть поодаль, облокотясь на книжную полку:

– А вы не знаете? Об этом многократно объявляли и за завтраком, и за ужином.

Взгляд его на миг оторвался от томящегося у стены принца, наполовину скрытого могучей фигурой телохранителя:

– Ах да, вас ведь не было ни за ужином, ни за завтраком! Откуда же вам знать?

Тут рыжая секретарша легкой рысцой взбежала по лестнице и что-то тихо сказала телохранителю, после чего все трое проделали сложную балетную фигуру, в результате которой принц, опять оказавшийся внутри их сэндвича, спустился вниз и исчез за дверью аннекса.

– Спектакль окончен, можно возвращаться к работе, – вздохнул Ян и направился к лесенке, на ступеньке которой приютился японец. Японец приподнялся, пропуская Яна наверх, но тут же сел обратно и погрузился в чтение своего фолианта. Разглядывая листающего страницы японца, Ури подумал, что тому, небось, тоже нельзя отлучиться с поста, и позавидовал его увлеченности. Хорошо бы и себе найти чтение столь интересное, что оно смогло бы удержать его сознание на зыбкой поверхности, отделяющей сон от яви.

Ури полистал разложенные перед ним книги, но ничего не вышло, – там была сплошная заумь, сухая ученость. Она ни в какое сравнение не шла с обрывками дневника Карла, которые с ночи вращались в голове Ури, как кофейные зерна в кофемолке. То, что он прочел этой ночью, перевернуло все его представления: ведь никогда раньше он не задумывался о жизни тех, других, они были просто извергами, врагами, подлежащими уничтожению, как тараканы. А тут он неожиданно увидел их мир с изнанки и по-человечески проникся к ним сочувствием, сознавая при этом, что они продолжают оставаться его врагами, подлежащими уничтожению. Это создавало странное раздвоение, от которого ясное видение замутнялось, и на душе становилось беспокойно.

Чтобы избавиться от этого неуместного сочувствия, Ури постарался припомнить все, что он узнал о деятельности террористической группы Гюнтера фон Корфа с тех пор, как Инге раскрыла ему истинное имя своего Карла. Как ни странно, немецкая печать была не слишком словоохотлива по этому поводу – можно было подумать, что немцы слегка стыдятся своих террористов и не стремятся афишировать их подвиги. Однако, даже сдержанная информация из старых газет дала Ури возможность составить пространный список этих подвигов и вычислить основных спонсоров и союзников движения. В списке было несколько взрывов на американских военных базах и на мирных автобусных станциях, около дюжины бомб, взорвавшихся в ночных клубах и под железнодорожными мостами. Около дюжины похищенных и зверски замученных банкиров и промышленников и несколько десятков случайных прохожих, не вовремя подвернувшихся под руку. И главное – для Ури, во всяком случае, – там было сотрудничество с палестинцами при похищении самолета Эр Франс, угнанного в Энтеббе, и самолета Люфтганзы, угнанного в Могадишо.

Он вычитал у каких-то замалчиваемых авторов подробности о военных тренировках членов группы на базах ООП в Ливане, об их участии, – считалось, что в порядке обучения, – в рейдах ооповских террористов в Израиль. Кто знает, сколько его друзей были убиты немецкими компаньонами палестинцев? Ему даже начало казаться, что именно с Карлом он столкнулся в тот страшный день, когда в лагере беженцев в Ливане погибли Эзра и Итай. Вроде бы мелькнуло тогда в толпе атакующих европейское лицо, которое вдруг стало принимать в его памяти знакомые очертания. Или ему это сейчас просто приснилось?

Скорей всего именно приснилось, потому что, когда Ури заставил себя открыть глаза, он обнаружил, что японца на лестнице нет. Он испуганно глянул на часы – неужели он проспал выход принца из аннекса? Нет, вряд ли, не прошло еще и двух часов с тех пор, как за тем закрылась заветная дверь. Ури бегло оглядел первый ярус и облегченно вздохнул – голубчик японец никуда не делся, просто переместился за чей-то освободившийся стол. И переместился по-видимому уже давно, потому что успел обосноваться там с обычной обстоятельностью – компьютер, тапочки, пиджак на спинке стула.

Взгляд на часы подтвердил заверения голодного желудка, что Ури спал довольно долго. И тут же зазвенел звонок на ужин, снимая последние сомнения в том, что так оно и было. Ужин представился Ури во всем его недосягаемом великолепии – узорчатые блюда с присыпанными петрушкой многоцветными салатами проплывали из рук в руки над керамическими горшками с запеченной в пряном соусе бараниной. Этого испытания Ури не выдержал: поймав за рукав торопливо шагающего мимо Джерри, он взмолился:

– Ради всего святого, принесите чего-нибудь поесть.

– Но ведь есть в читальне категорически запрещено! – ужаснулся законопослушный Джерри.

– А умереть от голода разрешено?

– Ладно, я постараюсь что-нибудь придумать, – согласился Джерри и исчез за дверью, оставляя Ури наедине с дежурной библиотекаршей, которая вежливо ожидала, пока он выйдет, чтобы погасить верхний свет.

– Спасибо, вы можете идти, я ужинать не буду, – отпустил ее Ури, отметив про себя, что японец все-таки оставил свой пост. Может, его подозрительное поведение не имело никакого специального смысла? Но едва библиотекарша выключила плафоны под потолком, Ури увидел непогашенную настольную лампу на одном из верхних ярусов и понял, что японец просто работает с кем-то в паре. Хорошо бы узнать, с кем.

Время в ожидании Джерри тянулось невыносимо медленно. Казалось, прошла уже целая вечность, а его все не было. Наконец, дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель проскользнула складная фигурка Лу. Почти не касаясь пола, она пружинистым шагом подошла к Ури вплотную и выключила настольную лампу. Потом поставила на стол что-то, зазвеневшее о мраморную столешницу, и под прикрытием наступившей темноты приникла губами к шее Ури. От ее волос пахнуло пряными духами и он отпрянул – во мраке над ее головой он явственно увидел глаза Инге, полные удивления и боли.

– Осторожней, мы здесь не одни, – прошептал он, имея в виду, конечно, не Инге, а таинственного напарника японца, наблюдающего за ними сверху.

Но Лу и не подумала продолжать диалог шепотом.

– Ну и пусть не одни. Мы ведь решили не скрывать наших отношений, – громко засмеялась она, гибко опускаясь на колени, так что лицо ее оказалось на уровне лица Ури. Опасаясь ее дальнейших действий, он поспешно включил лампу и снял салфетку с принесенного Лу сосуда, который оказался керамической цветочной вазой. Из вазы вырвался щекочущий ноздри аромат жареного мяса, перца и имбиря.

– Видите, на какие жертвы я пошла ради вас? – на этот раз тихо сказала Лу, протягивая ему ложку. – У них правила насчет выноса посуды из трапезной не менее строгие, чем насчет выноса ключей из аннекса.