Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Краткий курс боевых действий - Андрей Кузнецов

Главной причиной представляется потеря скрытности еще на раннем этапе проведения операции. Это позволило противнику хорошо подготовиться и к отражению набега, и к преследованию и уничтожению нашей ударной группы. С нашей же стороны факту потери скрытности, что окончательно стало ясно после ночной бомбардировки «Харькова», надлежащего внимания не уделили. В своем докладе командир отряда Г. Н. Негода заявил: «Подобного рода обнаружения кораблей воздушной разведкой были систематическими в прошлых операциях, поэтому на выполнении операции, считал, не отразится». На самом же деле во многих предыдущих операциях этого факта было достаточно, чтобы прервать выполнение задания, но в этот раз такого решения не приняли ни командир отряда, ни руководитель операции (начальник штаба эскадры капитан 1-го ранга М. Ф. Романов, находившийся в Геленджике), ни на ФКП флота. Вероятно, руководство считало, что отступавшему с Тамани противнику просто нечем будет ответить на наш рейд. Однако данные разведки в очередной раз оказались неточны – в период с 25 по 29 сентября из-под Гомеля на аэродром Багерово близ Керчи прибыла в полном составе группа пикирующих бомбардировщиков Ju87 III/StG3, пилоты которой были хорошо подготовлены к атаке морских целей. Со 2 октября группа принимала участие в поддержке немецких войск, но ее появление в плане операции никак не учитывалось. В частности, запланированное прикрытие отряда 3–4 истребителями было рассчитано на противодействие воздушным разведчикам, но никак не массированным налетам пикировщиков с истребительным прикрытием.

Однако все перечисленное само по себе никак не предопределяло масштабы трагедии. Ведь отходивший полным ходом отряд успевал попасть лишь под один удар самолетов, до того момента, как он выходил за пределы радиуса их действия. Этим первым ударом был поврежден «Харьков» (успеху первого налета дополнительно способствовало то, что корабли останавливались для подъема из воды немецких летчиков со сбитого самолета-разведчика и наблюдение верхней вахты за воздухом в момент начала налета отсутствовало). Командир отряда сообщил о результатах боя и своем решении буксировать поврежденный корабль в базу, командующий флотом приказал ему снять личный состав с лидера и отходить, но это приказание не было выполнено, по всей вероятности, потому, что к моменту его получения обстановка уже изменилась – состоялся второй налет, которым был тяжело поврежден флагманский эсминец. Вообще же хронометраж обмена радиограммами и принятия решений на ФКП ЧФ в тот день нуждается в дополнительном изучении, поскольку известно лишь, что из-за неполного развертывания пункта управления в Геленджике командующий операцией входящие радиосообщения не читал, а радиообмен на ФКП затруднялся тем, что таблица условных сигналов на операцию не составлялась, и каждое сообщение приходилось зашифровывать и расшифровывать побуквенно. После второго налета отряд и вовсе потерял связь – донесения с единственного неповрежденного эсминца береговые приемные центры по непонятной причине не получали. В результате и информация, и приказания поступали с большим опозданием или не поступали вовсе, что также стало важной причиной, обусловившей исход операции. Впрочем, это никак не объясняет запоздалые и недостаточно эффективные меры по увеличению истребительного прикрытия. Лишь в 11.10 было дано указание прикрывать корабли одновременно не менее чем восемью самолетами (причем к прикрытию привлекались бомбардировщики и штурмовики), хотя ситуация требовала высылки не менее 12–15 истребителей. Но даже это не отвечавшее в полной мере обстановке решение выполнить не удалось, поскольку проявилась хроническая болезнь ВВС ЧФ – отсутствие полнокровных частей на передовых аэродромах, что позволяло осуществлять вылеты лишь небольшими по составу группами самолетов.

Лидер «Харьков» на буксире у эсминца «Способный» после попадания бомбы 6 октября 1943 г. (за несколько часов до гибели)

Ничем нельзя объяснить отсрочку выхода сторожевых и торпедных катеров из Геленджика и Туапсе. Их своевременное прибытие могло бы не только спасти жизни многим сотням моряков, но, по всей вероятности, уберечь от гибели последний эсминец, поскольку в этом случае отпала бы необходимость его участия в спасательных работах и нахождения в опасном районе. Фактически же сторожевые и торпедные катера прибыли в район трагедии только с наступлением темноты, когда поиск плававших в воде людей стал весьма затруднен. К тому же торпедные катера израсходовали почти все топливо – его увеличенный запас не был принят, поскольку место топлива занимали торпеды и глубинные бомбы. Объяснялось это тем, что в момент выхода (16.00) катерам еще ставили задачу на противолодочное обеспечение отряда, а не на участие в спасении людей. В результате им пришлось сразу же лечь на обратный курс, а основная масса спасенных пришлась на вторую половину дня 7 октября. С учетом засвежевшей погоды и температуры воды в 13,5 градуса это объясняет, почему почти все спасенные были подняты со спасательных плавсредств, а не из воды – основная масса находившихся в воде погибла. Командование флота также несет за это ответственность, как и за то, что корабли изначально не были обеспечены спасательными средствами согласно штатной численности экипажей.

Эсминец «Беспощадный» под ударом пикирующих бомбардировщиков 6 октября 1943 г.

Еще один штрих, о котором, как правило, не пишется – состояние прямой связи между кораблями и прикрывавшими их истребителями. Изначально такая связь планировалась, и фактически первая прикрывавшая корабли группа самолетов ее поддерживала. Однако, во-первых, на кораблях не было укомплектованной специалистами ВВС группы наведения истребителей, которой находившиеся в воздухе пилоты должны были бы подчиняться. Во-вторых, изначально планировалось, что корабли будут прикрываться лишь одной эскадрильей истребителей Р-40 из состава 7-го иап. Вылетевшие для дополнительного прикрытия машины от других частей о наличии канала связи с кораблями даже не подозревали. В результате моряки потеряли всякую возможность наводить свое прикрытие на обнаруженные вдалеке вражеские ударные эшелоны и должны были стоически ожидать, когда их обнаружат и атакуют наши истребители. Последние атаковали, но во всех случаях уже после того, как немцы сбрасывали бомбы, к тому же недостаточно энергично. Неудивительно, что вопросы взаимодействия с прикрывающей авиацией не были отработаны, коль скоро до этого командование ЧФ делало вид, что такой проблемы не существует, и попросту запрещало кораблям плавать в светлое время суток.

По совокупности вышеизложенного можно сказать, что события 6 октября 1943 г., как и сокрушительное поражение в Цусимском сражении, стали следствием не пары-тройки субъективных ошибок, а несоответствия требованиям войны всей существовавшей на тот момент системы планирования и проведения набеговых операций, и не только их. Такие факторы, как низкое качество разведки и вытекающее из этого пренебрежение ее данными, отсутствие глубокой проработки плана операции, никогда не учитывавшего возможные изменения в ее ходе, пренебрежение вопросами организации взаимодействия, непродуманность организации связи и многое другое, проявились в этом случае далеко не в первый и, увы, не в последний раз. Но хуже всего оказалась подготовка командных кадров, которые оказались не готовы и не способны принимать ответственные и мудрые решения в сложной боевой обстановке.