Париж - Эдвард Резерфорд

O dolce Napoli

O suol beato…

С неба на землю полились звуки неаполитанской песни. У Пепе был приятный тенор. Эдит слышала каждое слово. Анна от удовольствия захлопала в ладоши. Но вдруг люди, гуляющие вокруг, услышат пение из глубин гигантской железной конструкции? Это было возможно, ведь голос у Пепе был сильным. Он перешел к припеву:

Santa Lucia, Santa Lucia…

Боясь, что Пепе начнет новый куплет, Эдит зааплодировала изо всех сил. И потом, надеясь убедить его поскорее слезть с башни, крикнула ему:

– Ну все, Пепе, поклонись и спускайся!

Пепе послушался на этот раз и изобразил размашистый театральный поклон. Затем он сделал еще один поклон налево, потом направо и последний, самый глубокий поклон вперед. И потерял равновесие.

Все случилось так быстро, что, если бы не одно движение рукой, когда Пепе пытался ухватиться за что-нибудь, можно было подумать, будто он прыгнул специально. Его тело летело вниз. Каким крошечным оно казалось по сравнению с массивной металлической аркой! До девушек донесся голос Пепе: коротенькое, испуганное «О…». Странно, но ни Эдит, ни Анна не закричали. Потрясенные, они смотрели, как маленькая фигурка падает – секунду, две, три… А потом в пятнадцати метрах от их ног ударяется о землю с глухим стуком, с таким ужасным, таким бесповоротным стуком, что Эдит тут же поняла: ничего уже не осталось от того, кто только что был Пепе.

Тома Гаскон не подозревал, что способен так быстро соображать. Год назад он стоял на этой же опоре, парализованный страхом. Сегодня, стремительно сбегая по ступенькам, которых было более трехсот, преодолевая их пролет за пролетом, он видел все с небывалой ясностью, которая удивила его самого. К тому моменту, когда он выбрался на балки, соскользнул на бетонное основание и добежал до Эдит и Анны, он точно знал, что нужно делать.

Анна опустилась на корточки возле тела Пепе. Ее сотрясала дрожь. Но, по крайней мере, она не кричала. Эдит обнимала ее за плечи.

Тома быстро осмотрел бедного Пепе. Его небольшое тело было исковеркано, шея загибалась под неестественным углом, изо рта уже вытекла струйка крови. Он напомнил Тома птенца, выпавшего из гнезда. Куда бы ни отправилась душа его жизнерадостного друга, она была уже очень-очень далеко.

– Эдит, – спросил он, – у месье Нея есть телефон?

Он знал, что во всем Париже телефонами обзавелись всего несколько тысяч человек, но ему казалось, что месье Ней вполне мог быть среди них.

– По-моему, да.

– Тогда скорее беги к нему. Расскажи, что случилось, и попроси его немедленно сообщить месье Эйфелю. И еще пусть позвонит в полицию. Он сам поймет, что нужно делать. Потом оставайся у тети. Я буду ждать здесь с Анной. – Он достал из кармана деньги и протянул Эдит. – Если идти быстрым шагом, то ты доберешься до него за полчаса. Но если по дороге попадется такси, поезжай на нем. И никому ни слова, даже полиции, пока не поговоришь с Неем.

– А если его нет дома?

– Тетя поможет тебе найти его. Пожалуйста, постарайся. Полицию надо будет вызвать так или иначе, но обязательно первым уведомить Эйфеля.

Эдит не хотела оставлять Анну, но согласилась выполнить его просьбу. Когда она уходила, Тома поцеловал ее и повторил негромко:

– Оставайся у тети. Не возвращайся.

После ее ухода Тома стал прикидывать, не видел ли кто-нибудь падение Пепе. На мосту были люди, они могли что-то заметить, а могли и не обратить внимания. Если все-таки заметили, то полиция будет у башни уже скоро. С этим ничего не поделать. Но он хотя бы сделал все, чтобы защитить двух самых важных в своей жизни людей: Эдит и месье Эйфеля. Потом он сел, обнял Анну и стал ждать.

Ожидание продлилось полтора часа, которые показались вечностью. Затем разом прибыла целая группа людей: сначала месье Эйфель, Ней и невысокий человечек с аккуратно подстриженными усами, а сразу после них полицейский в форме, молодой человек с фотографической камерой и двое с носилками.

Эйфель отошел в сторону, и первым заговорил Ней.

– Как видите, инспектор, – обратился он к человеку с усами, – мой клиент ждет вас именно там, где я вам и обещал. А эта молодая дама, я уверен, подруга того несчастного юноши.

Инспектор бросил на Тома короткий взгляд, подошел к телу Пепе, осмотрел его за пару секунд, потом глянул на башню, после чего кивнул молодому человеку с фотокамерой, который уже устанавливал треногу для съемки.

Ней тем временем приблизился к Тома.

– Ваши действия свидетельствуют о дальновидности и сообразительности, юноша, – сказал он вполголоса. – А теперь слушайте внимательно. Отвечайте на все вопросы, которые задаст вам инспектор, но отвечайте кратко. Он спросит только о том, что желает знать. Ничего не добавляйте от себя. Вы понимаете? Ничего.

Тома увидел, что инспектор вопросительно смотрит на Нея. Стряпчий едва заметно кивнул:

– Мой клиент готов помочь вам, инспектор.

Полицейский подошел к Тома. Он носил усы, но в остальном его лицо было чисто выбрито, редкие волосы зачесаны от широкого лба к затылку. Внимательные и слегка печальные глаза инспектора почему-то напомнили Тома об устрицах. Полицейский вынул блокнот. Первые вопросы были короткими: как зовут, где проживает – Тома назвал адрес своего съемного жилья на улице Помп, – во сколько случилось происшествие, имя и род занятий погибшего, был ли он знаком с погибшим, что они делали перед происшествием, где были. На последний вопрос Тома ответил, что они были в ирландском баре.

– Погибший пил что-нибудь в баре?

– Да, месье. Он пил «Гиннесс» и вино.

– Был ли пьян?

– Нет. Он контролировал себя…

– Но он пил и пиво, и вино?

– Да.

– Потом он забрался на башню?

– Да, инспектор.

– Каким образом?

– Сначала по балкам, потому что вход на лестницу заперт. Потом пробрался в лестничную шахту и поднялся по ступенькам на первую платформу, оттуда опять вылез на балки.

– Вы видели, как он это делал?

– Да.

Тома собирался сказать, что он и сам поднялся вместе с Пепе на башню, но вовремя вспомнил предупреждение Нея. Поскольку инспектор не спрашивал пока ничего о местонахождении и действиях Тома, то он не стал об этом говорить.

– Что он делал наверху?

– Пел итальянскую песню.

– А потом что было?

– Потом он упал.

– Как?

– Он кланялся. Три раза. Вперед, потом налево, потом направо. Потом он еще раз поклонился вперед, глубже, чем до этого, и потерял равновесие. Потом… все было так внезапно.

– Эта девушка – его подруга?

– Да. Она переживает сильное потрясение.