Мужчина на одну ночь - Лиза Клейпас

После ухода доктора Джек вошел в спальню. Сердце его сжало тоской и болью при виде Аманды, казавшейся такой маленькой на огромной постели. Всегдашний пламенный энтузиазм, горевший в ней, погас. Джек подошел ближе, пригладил ее волосы и поцеловал в горячий лоб.

– Мне ужасно жаль, – прошептал он, глядя в пустые глаза, ожидая какой-то реакции: отчаяния, гнева или надежды, но обычно выразительное лицо оставалось равнодушным. Она комкала в кулаке складку халата, немилосердно скручивая тонкую ткань.

– Аманда, – попросил он, взяв в ладонь этот побелевший кулачок, – поговори со мной.

– Не могу, – с трудом выдавила она, будто чья-то безжалостная рука стискивала горло.

Джек продолжал согревать ледяные пальцы своими, теплыми и сильными.

– Аманда, – прошептал он, – я понимаю, что ты сейчас испытываешь.

– Каким образом? – глухо спросила она, дергая руку до тех пор, пока он ее не отпустил. Взгляд Аманды был направлен в какую-то невидимую точку на стене.

– Я устала. Хочу спать, – пожаловалась она. Озадаченный, обиженный, Джек поспешно отступил. Прежде Аманда никогда не обращалась с ним подобным образом. Впервые она была такой отчужденной, отказалась разделить с ним мысли и чувства, словно взяла топор и решительно обрубила все связывавшие их нити. Может, после того как она оправится и немного придет в себя, очнется, и из глаз уйдет это ужасное равнодушие.

– Все хорошо, – шепнул он. – Я никуда не уйду. Буду здесь, если тебе что-то понадобится.

– Нет, – так же безразлично обронила она. – Мне ничего не надо.

Следующие три недели Джеку пришлось скорбеть в одиночестве. Аманда ушла в себя. Удалилась в некое невидимое убежище, которое не собиралась ни с кем делить. Она, казалось, была исполнена решимости отстраниться от всего и всех, включая мужа. Джек из кожи вон лез, чтобы достучаться до нее. Настоящая Аманда каким-то образом исчезла, оставив пустую, равнодушную оболочку. Доктор считал, что она всего лишь нуждается в отдыхе, но Джек был далеко не так уверен, что этого достаточно. Он опасался, что потеря ребенка стала ударом, от которого жена никогда не оправится. Что бурлившая жизненной энергией женщина, на которой он женился, никогда не вернется.

В полном отчаянии он вызвал из Виндзора Софию, несмотря на всю свою неприязнь к язвительной мегере. София сделала все возможное, дабы утешить сестру, но ее присутствие мало чему помогло.

– Советую набраться терпения, – объявила она перед отъездом. – Рано или поздно Аманда придет в себя. Надеюсь, вы не станете давить на нее или предъявлять требования, которые она еще не готова удовлетворить?

– Что это значит? – прошипел Джек. Раньше София не скрывала своего мнения относительно зятя, считая его низкородным, невоспитанным негодяем с самообладанием и сдержанностью дикого кабана.

– Вы, что же, считаете, будто я способен предъявить супружеские права, едва за вами закроется дверь?

– Нет, не считаю.

Губы Софии растянулись в неожиданной улыбке.

– Я имела в виду требования эмоциональной природы. Не думаю, что даже вы способны силой тащить в постель женщину в подобном состоянии.

– Благодарю, – сардонически бросил он. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. София продолжала улыбаться.

– Может, я была не права в своих чрезмерно резких о вас суждениях, – выпалила она. – Одно мне совершенно ясно: несмотря на все свои недостатки, вы, похоже, любите мою сестру.

– Люблю, – спокойно подтвердил Джек, не отводя глаз.

– Что ж, со временем, возможно, я и одобрю этот брак. Вам, конечно, далеко до Чарлза Хартли, но, полагаю, моя сестра могла сделать куда худший выбор.

– Вы слишком добры, София, – сухо усмехнулся Джек.

– Когда Аманда встанет с постели, привезите ее в Виндзор, – скомандовала София, и Джек поклонился, признавая свое подчинение монаршему эдикту. Они обменялись неожиданно дружелюбными улыбками, прежде чем лакей проводил Софию к ожидавшему экипажу.

Поднявшись наверх, Джек нашел жену у окна спальни. Аманда провожала зачарованным взглядом катившийся по аллее экипаж. На шее нервно билась жилка. Поднос с нетронутым ужином стоял на столе.

– Аманда, – пробормотал он, вынуждая жену обернуться. На какой-то момент ее потухшие глаза остановились на нем, но тут же опустились, когда он подошел ближе. Аманда встала и безвольно вытерпела его короткие объятия.

– Сколько это еще будет продолжаться? – не вытерпел он, но, не дождавшись ответа, негромко выругался.

– Если бы ты только смогла потолковать со мной, черт возьми…

– И что сказать? – монотонно пробормотала она. Джек повернул ее лицом к себе.

– Если тебе нечего сказать, тогда, клянусь Богом, у меня есть! Ты не единственная, кто переживает потерю. Это был и мой ребенок.

– Я не хочу разговаривать, – сказала она, вырываясь. – Не сейчас.

– Сейчас. Больше никаких недомолвок. Никакого молчания, – настаивал он, следуя за ней. – Мы должны справиться с бедой и найти способ жить дальше.

– Не хочу, – задохнулась она. – Между нами все кончено… Наш брак потерял смысл.

Жестокие слова до глубины души потрясли Джека.

– Что? – ошеломленно пролепетал он. – Почему, во имя Господа?

Аманда пыталась ответить, но слова не шли с языка. Все эмоции, которые так долго копились в ней целых три недели, с безумной силой рвались наружу. И как она ни боролась с собой, так и не сумела подавить разрывающие грудь всхлипы. Она судорожно обхватывала себя руками, скрещивала их на груди, поднимала над головой, чтобы сдержать неистовые спазмы. Ее пугала полная неспособность взять себя в руки… словно сама душа распадалась на мелкие осколки. О, как она нуждается в чем-то, в ком-то, чтобы помочь сохранить гибнущий рассудок.

– Оставь меня, – заплакала она, закрывая ладонями мокрое лицо, но, ощутив пристальный, встревоженный взгляд мужа, оцепенела. Она никогда еще не распускалась подобным образом в присутствии другого человека, искренне считая, что скорбеть и расстраиваться необходимо в одиночестве.

Джек схватил ее в объятия и прижал к широкой груди.

– Аманда… дорогая… обними меня. Вот так…

Какой он сильный, могучий, как бережно поддерживает ее… И запах… солоноватый родной запах, такой знакомый, будто она знала его всю свою жизнь.

Она вцепилась в него, и слова, безумные, страстные, полились потоком:

– Мы и поженились-то по одной причине: из-за малыша. Теперь он никогда не родится, и между нами уже ничего больше не будет.

– Вздор и чушь.

– Тебе ребенок ни к чему, – рыдала она, – а я очень сильно его хотела. И вот теперь потеряла и не могу этого вынести.

– Я тоже его хотел, – потрясение признался Джек. – Аманда, мы должны вместе пройти через наше общее горе, и когда-нибудь у нас будет еще дитя.