Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Игорь Зимин

Частью отработанного ритуала Больших и Малых дворцовых выходов являлось присутствие пажей. Поскольку в элитном Пажеском корпусе учились дети знатнейших фамилий, многие из них оказывались в юные годы в Зимнем дворце в качестве пажей. Один из них впоследствии вспоминал: «Пажи часто требовались во дворец к высочайшим выходам. Их расставляли по обеим сторонам дверей комнат, через которые должна была проходить императорская фамилия. В этом случае особенно были забавны маленькие пажи. С завитою, напудренною головой, они гордо стояли, с важной миной сознания своего достоинства»[368].

К. К. Пиратский. Камер-паж и паж Пажеского Его Императорского Величества Корпуса

Несколько пажей каждый день обслуживали императорский обеденный стол в качестве прислуги. Автор воспоминаний рассказывает, что при Александре I (в 1817 г.) ежедневно в Зимний дворец на дежурство (с 11 утра до 23 час.) заступало 16 пажей. Их делили пополам две императрицы – Мария Федоровна (8 чел.) и Елизавета Алексеевна (8 чел.). В последующие десятилетия отработанный до деталей церемониал Больших и Малых выходов повторялся без существенных изменений, все так же поражая случайных зрителей высочайшей «квалификацией» главных участников церемониала.

Частью Больших выходов становились парадные приемы (аудиенции) для высоких иностранных гостей и членов дипломатического корпуса. Проходили «протокольные» мероприятия в Тронном зале Зимнего дворца.

Иногда такие парадные приемы предотвращали войны. Например, после того, как 30 января 1829 г. в Персии разгромили посольство России и во время кровавого инцидента погибли все его члены во главе с послом А. С. Грибоедовым. Улаживать отношения с Россией персидский шах послал в Петербург своего внука Хозрев-Мирзу. В его задачу входило добиться принятия извинений за убийство посла и смягчения бремени контрибуции.

Персидское посольство прибыло в Петербург в 1831 г. Для приема персов устроили торжественную аудиенцию. Среди тех, кто стоял у императорского трона, была дочь Николая I – великая княгиня Ольга Николаевна. Она вспоминала, что император стоял перед троном, «мы ниже их… на ступеньках, полукругом сановники, Двор, высшие чины армии – все это наполняло Георгиевский зал с проходом посреди, который обрамлялся двумя рядами дворцовых гренадер. Двери распахнулись, вошел церемониймейстер со свитой, и наконец показался Хозрев-Мирза, сын принца Аббас Мирзы, сопровождаемый старыми бородатыми мужчинами, все в длинных одеяниях из индийского кашемира, с высокими черными бараньими шапками на головах. Три низких поклона! Потом Хозрев прочел персидское приветствие, которое Нессельроде (тогдашний министр иностранных дел) передал Государю в русском переводе. На него отвечал Государь по-русски.

Кадр из фильма А. Сокурова „Русский ковчег“. Сцена приема Хозрев-Мирзы в Тронном зале Зимнего дворца

Императрице поднесли прекрасные подарки: персидские шали, драгоценные ткани, работы из эмали, маленькие чашки для кофе, на которых была изображена бородатая голова шаха. Государь получил чепраки, усеянные бирюзой, и седла с серебряными стременами. Я еще не упомянула четырехрядный жемчуг, который отличался не столько своей безупречностью, сколько длиной. Мама охотно носила его на торжественных приемах, и я его от нее унаследовала»[369].

Ольга Николаевна не упомянула о том, что в числе богатых даров, преподнесенных персами Николаю I, был знаменитый алмаз «Шах»[370]. Император, принимая алмаз, произнес: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие».

Алмаз «Шах». 4 см. 88,7 карат

Если торжественные приемы послов в Тронном зале Зимнего дворца были нормальной практикой, то прием буржуа и простолюдинов в самом торжественном зале резиденции наглядно свидетельствовал, что настали иные времена. Такое событие случилось 27 ноября 1906 г., когда в Тронном зале собрались депутаты I Государственной думы.

Решение о торжественном открытии I Государственной думы в стенах Зимнего дворца Николай II принял 15 апреля 1906 г. В своем дневнике император записал: «Фредерикс завтракал. Долго говорили втроем о церемониале открытия Думы». «Втроем» – это император, императрица и В. Б. Фредерикс, министр Императорского двора. Кстати, в этот же день Николай II принял отставку С. Ю. Витте.

После принятия беспрецедентного решения заработали отлаженные механизмы Министерства Императорского двора: 24 апреля последовало распоряжение Антонию, митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому о проведении 27 апреля во всех храмах столицы молебнов в 10 час. утра. Для пресечения возможных эксцессов в Аполлоновом зале (буквально за спиной царя), был выставлен караул от лейб-гвардии Преображенского полка. В Николаевском зале выстроены «взводы с музыкой» («не более 2100 чел.») от военно-учебных заведений.

Петербургский бомонд (с именными билетами) начал собираться к церемонии через привычные подъезды Зимнего дворца. Комендантский подъезд предназначался для сенаторов, статс-секретарей, почетных опекунов и прочих гражданских чинов, указанных в повестке, генералов, адмиралов, начальников отдельных частей войск, штаб и обер-офицеров; Министерский подъезд – для представителей Санкт-Петербургской Городской думы и почетного российского и иностранного купечества; Малый Эрмитажный (с Миллионной ул.) – для членов Святейшего синода и высшего духовенства; бывший подъезд Государственного совета (с Дворцовой набережной) – для членов Государственного совета, министров и главноуправляющих[371].

Тронный (Георгиевский) зал Зимнего дворца