Танец с саблями - Никита Филатов

Потом формальные отношения прекратились: Виноградова перевели на другую линию оперативного обслуживания, а ни с кем другим подопечный иметь дела не захотел. Расставание было без слез и взаимных претензий – изредка ещё потом перезванивались, поздравляли друг друга с большими праздниками и днями рождения…

А по прошествии времени узнал от коллеги-»смежника», что Сурен уехал с туристической группой в одну из скандинавских стран и попросил там политического убежища. Как потенциальная жертва коммунистического террора. Год местные власти добросовестно разбирались, но в Москве к этому времени уже во всю царил Михаил Сергеевич – и бедолагу депортировали обратно.

Никаких санкций со стороны ошалевших от перестройки спецслужб не последовало, и поскучав немного о дармовом «социальном пособии» и шикарных по тогдашним российским меркам прилавках буржуазных супермаркетов, бывший негласный помощник милиции предпринял вторую попытку обосноваться на Западе. Момент был, казалось, беспроигрышный – августовский путч девяносто первого, вся Европа у телевизоров… Но к огорчению Сурена участников ГКЧП быстренько спрятали на нары следственного изолятора, а самого его, опять выдворили за пределы благополучной Скандинавии – продолжать без помех строить новое общество на исторической родине.

И только с третьей попытки ему удалось победить бездушную бюрократическую машину. Прибыв, теперь уже нелегально, в Столицу, он обьявил властям, что является… активным гомосексуалистом. Проверить это эксперты иммиграционной службы не смогли – пришлось положиться на честное слово претендента и хорошо оплаченные показания его уже обосновавшихся на «социале» земляков.

Что же поделаешь, дали Сурену статус беженца. Со всеми вытекающими материальными благами… Почему? Да просто из-за крохотной разницы в уголовном законодательстве. Ибо, если за деяние, не считающееся в Европейском Сообществе преступным, человеку грозит преследование по законам страны, из которой он прибыл, то вопрос с убежищем решается почти автоматически. Скандинавы, известное дело, стараются «голубых» не обижать, а у нас в то время за мужеложество сажали.

Теперь, когда «правовой разрыв» устранен, есть, конечно, основания для высылки Сурена обратно – но кто будет возиться с маленьким человечком, просочившимся-таки пару лет назад через иммиграционное сито? Тут бы с новыми претендентами разобраться…

Разве что, прихватят его полицейские в штатском на спекуляции русской водкой. Тогда – да… Считай, что уже депортировали. Но ведь это ещё умудриться надо поймать!

А человек, прошедший школу нелегального бизнеса под суровым оком застойного ОБХСС, вряд ли так просто поддастся местным служителям закона.

– Я здесь, Сурен.

– Да, конечно!

Кроме них посетителей в ресторанчике не было, но «беженец» на всякий случай повертел головой и только после этого подсел за столик майора.

– Конспирируешься, джан? – после завтрака Виноградов как всегда пребывал в состоянии сытого благодушия.

– Ваша школа, Владимир Саныч…

– Здесь-то чего бояться!

– О, не скажи-ите! – и собеседник поведал несколько леденящих кровь историй из быта мелких нарушителей здешней государственной монополии на алкоголь. Впрочем, Виноградов и так понял, чем занимается Сурен: скупка у туристов по-дешевке русской водки, продажа её мелким оптом и в розницу местному криминалитету и просто экономным пьяницам… Сегодня, например, удалось скинуть все оптом заезжему ресторанщику, в провинцию – навар невелик, зато без хлопот и головной боли.

– На жизнь хватает?

– Когда как, – состорожничал собеседник. – Бывают пароходы удачные, бывают совсем пустые…

– Заказать тебе чего-нибудь? – с нахальным видом поинтересовался майор. – Может, выпьешь?

– Нет, спасибо! – сверкая зубами захохотал Сурен. – Насчет выпивки… Дорого здесь, у меня дешевле.

Отсмеявшись на пару с собеседником, Виноградов решил перейти прямо к делу:

– Слушай внимательно. Есть тема…

Следующие минут двадцать Владимир Александрович занимался тем, что на языке современной молодежи называется «ездить по ушам». Процесс, видимо, шел вполне удачно – после событий последних дней майор был в ударе и «беженцу» оставалось только возбужденно цокать языком и закатывать округлившиеся глаза. Более того, завороженный процессом беседы Сурен заказал-таки ещё по чашке кофе обоим и несмотря на решительные протесты Владимира Александровича оплатил принесенный буфетчицей счет.

– Спасибо. Но в следующий раз – я угощаю!

– Владимир Саныч, ну какие могут быть между нами вопросы? – оттопырил ладошки собеседник. – Обижаете. Слава Богу, не первый год уже…

Все это до боли напоминало вечно живое произведение Ильфа и Петрова – только вместо наивных васюкинских шахматистов и перепуганного господина Кислярского напротив сидел вполне реальный персонаж современной криминальной драмы.

Впрочем, как и у классиков, желаемый эффект был в конце концов достигнут. Мысленно бывший негласный помощник милиции уже устанавливал под могучим прикрытием местных и российских спецслужб свою строгую, но справедливую диктатуру в сфере вино-водочной контрабанды и сбыта краденого. Виноградов под занавес хотел было посулить ему ещё дополнительно звание подполковника Службы внешней разведки, но поостерегся – это все не кавказская кухня, в разговорах подобного рода главное не переперчить и не пережарить…

– Все, пора расходиться. Кстати!

Уже почти оторвавшись от стула, Владимир Александрович дотронулся до нагрудного кармана куртки:

– Кстати… Сколько у тебя сейчас с собой налички?

Расслабленный собеседник неожиданно даже для самого себя назвал сумму – не то, чтобы много, но на первое время хватит, учитывая более чем скромные потребности майора.

– Одолжи до встречи, – то ли попросил, то ли потребовал Виноградов. – А то у меня кредитная карточка «зависла», надо вечером идти к резиденту, разбираться.

– Все не могу, Саныч. Честное слово!

– Плохо… Ну, хоть сотен шесть-семь? Остальные в посольстве займу, у наших.

Процесс расставания с деньгами проходил для Сурена мучительно и времени занял больше, чем ожидалось. Однако, возобладали умело подпитанные Владимиром Александровичем амбиции. Сумма, по совести говоря, была даже с точки зрения «беженца»-спекулянта мизерной – а он к тому же рассчитывал компенсировать свое с лихвою из будущих фантастических барышей.

… Расходились, как и положено, по одному. В целях конспирации на следующую связь должен был выйти сам Виноградов – там же, на пристани, с соблюдением всех мер предосторожности.

А пока Сурену надлежало вести себя так, будто никакой встречи и не было. Не зарываться, не жадничать, избегать конфликтов с властями и деловыми партнерами, отказаться от сомнительных предложений и явного криминала.

– Понял, Саныч, – внимательно выслушав оперработника, кивнул Виноградовский собеседник. – Есть!