Наблюдатель - Андрей Красников

– Спасибо, наблюдатель.

– Внимание, наступило время появления гравитационной аномалии, – сообщил Умник. – Учитывая темы вашего разговора, я решил взять на себя смелость и информировать о текущем положении дел в системе. Через двадцать девять минут пятьдесят секунд гравитационный луч достигнет Мелиссы-один. Его воздействие закончится через тридцать пять минут шесть секунд. Для отслеживания изменений в положении объекта модулям наблюдения понадобится не более пяти минут. Следовательно, обновленная информация поступит к нам через один час десять минут ориентировочно.

– И у нас останутся те самые три часа, – Норвуд хмыкнул, а потом заказал себе еще порцию коньяка. – Семьдесят минут для того, чтобы расслабиться, а потом три часа для того, чтобы успеть…

Следующий час мы практически не разговаривали. Пили коньяк, обменивались ничего не значащими фразами. Я тихо радовался тому, что никто из ученых пока так и не проснулся. Не хватало еще только их появления в этот момент.

– Ну что же, – произнес капитан. – Кажется, пить нам уже хватит. Бар, порцию вытрезвителя.

– Умник, мне, пожалуй, тоже. – Несмотря на то что пил я заметно меньше Норвуда, легкий туман в моей голове все же присутствовал.

– Хорошая вещь, – заметил собеседник, с отвращением глотая ярко-зеленую жидкость. – Но какая же гадкая.

На это я ничего не ответил – мне, в отличие от капитана, точно такой же напиток вполне понравился.

Потекли минуты томительного ожидания. Я прислушивался к организму, чувствуя, как проясняется голова и возвращается точность движений. Собеседник, похоже, занимался тем же самым.

– Получен скорректированный пакет данных, – неожиданно включился Умник. – Данные переданы на линкор. Текущая погрешность составляет семнадцать миллионов двести тридцать четыре тысячи километров. Рекомендуется немедленно сменить точку ожидания.

Мы переглянулись с Норвудом.

– Что же, наблюдатель, вынужден с вами попрощаться, – произнес он ровным спокойным голосом и поднялся с дивана. – Мы постараемся успеть. В любом случае удачи вам. И не забывайте про нас, если вдруг что-то пойдет не так.

– Не забуду, капитан, – я, чувствуя себя негодяем, оставляющим своего товарища в беде, тоже встал из кресла. – И вам тоже удачи.

Норвуд кивнул, и окно связи закрылось.

Секунд десять я простоял в неподвижности, пытаясь сохранить в памяти мгновение, затем вздохнул и вернулся в кресло. На душе было муторно.

– Умник, выводи корабль к новой расчетной точке. Ускоряйся по полной, нам нужно успеть.

– Выполняю, кэп. Это не сложно.

– Не сложно… – повторил я, думая про неповоротливый корабль, находящийся поблизости. – Не сложно…

До необходимого места мы добрались чуть меньше чем за час. А линкор, с трудом продирающийся сквозь пространство, все еще был в миллионах и миллионах километров от пункта назначения.

– Как здесь дела? – поинтересовалась Энни, появившаяся в отсеке спустя пятнадцать минут после того, как наш корабль занял в пространстве стабильное положение относительно будущего перехода.

– Нормально. Мы на месте, проход откроется меньше чем через два часа.

– А остальные? – спросила она несколько напряженно.

– Они стараются успеть. – Я в двух словах пояснил, что выяснилось за то время, пока она спала.

– Ужасно… Ужасно остаться неизвестно где и безо всякой надежды вернуться домой, – грустно пробормотала сразу осунувшаяся девушка.

– Почему – безо всякой надежды? – удивился я. – Если повезет, то через два-три года они доберутся до Федерации.

Энни посмотрела на меня неожиданно серьезным и долгим взглядом.

– Ты не в курсе?

– Не в курсе чего?

– Понятно. Мы же работаем с физикой гиперпространства, если ты не забыл. И…

– Само собой, не забыл.

– Не перебивай, – она нетерпеливо поджала губы. – Так вот. Лет десять назад доктор Григорьев был ведущим консультантом проекта дальних исследований. Он занимался изучением возможности перелетов на тысячи световых лет.

– И? – На меня опять накатило предчувствие чего-то скверного.

– Ты же знаешь, что гиперпространство буквально переплетено с гравитацией? – вопросом на вопрос ответила Энни. – Необходимость гравитационных центров для старта, поле Шульца, гравитационные тени…

– Знаю, конечно. Не тяни.

– Доктор руководил экспериментами по перелетам из конца в конец освоенного космоса. Это около трехсот пятидесяти или четырехсот лет.

– И?

– Гиперпространство неравномерно. И эта неравномерность имеет гравитационную основу. При перелетах на дистанции до ста лет вносимые ей в структуру материальных тел изменения несущественны и практически не регистрируются. На дистанции в четыреста лет они все еще несущественны в абсолютном плане. Но в относительном – происходит огромный скачок. Происходит своеобразное наложение, резонанс. Доктор вывел формулы, которые говорят, что критичным для материи является диапазон в пять-десять тысяч лет. После двадцати тысяч лет любая материя превращается в хаотичное переплетение атомов.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Почему об этом никто не знает? И почему мне не рассказал об этом доктор?

– Исследования были повышенной секретности, – донесся от двери тихий голос Григорьева. – Было принято решение оставить их в закрытом доступе. Для флота просто вышла рекомендация ограничить перелеты двумя сотнями световых лет. Что касается вашего второго вопроса… Мои формулы носят теоретический характер. Я не могу ручаться за них со стопроцентной гарантией – есть вероятность, что расчеты были неверны. И тогда у капитана Норвуда действительно есть шанс. В любом случае лучше неожиданная смерть во время полета, чем жизнь без всякой надежды на спасение…

Меня неожиданно разобрал истеричный смех.

– Неожиданная? Неожиданная?! Доктор, да вы вообще о чем говорите? Полет в гипере – это же не мгновение. Это часы, дни и месяцы. В течение которых они будут смотреть на то, как корежит их корабль. В течение которых будут выходить из строя приборы, рушиться переборки… А потом сдохнет генератор поля Шульца, и они останутся в огромной ловушке. В жестяной банке, несущейся по изнанке без шанса на возвращение в нормальный мир, без шанса на выживание. Доктор, вы – идиот.

На десяток секунд наступило полное молчание.

– Извините, – наконец прошептал ученый, и до меня донеслись тихие, слегка шаркающие шаги, затихающие в коридоре.

– Милая, оставишь нас с Умником? – попросил я, все так же не открывая глаз. – Мне нужно составить сообщение капитану Норвуду.

– Конечно, Алан, – на мое плечо легла маленькая ладошка, ободряюще пожала его, а затем отпустила.