Любовь требует жертв... Чувственный детектив - Диля Еникеева

— Позвольте вам помочь, принцесса?

— Позволю, если не будет, как в первый раз. — Ее голос был холодным, будто и не было недавнего буйства плоти.

Игорь понял — если сейчас сделает что-то не так, она опять вздернет подбородок и уйдет. Может быть, навсегда.

Ему было непривычно подчиняться. Большой знаток женской души, он впервые встретил женщину, заставившую его играть по своим правилам. Но... разве у него есть выбор? В принципе выбор есть — баб полно, и любая согласна с ним лечь. Но они ему не нужны, ему нужна именно эта строптивая женщина, которая сейчас смотрит на него сузив глаза.

— Я самая лучшая камеристка в мире, — с интонациями Карлсона из известного мультика произнес Казанова, и Лара невольно улыбнулась.

Любовник ловко помог ей надеть платье, и она ушла в ванную причесаться и нанести макияж. То, что под платьем у нее нет белья, не давало ему покоя. Как только он об этом подумал, опять почувствовал желание.

“Нет, я не могу ее отпустить. Эта женщина сводит меня с ума. Черт, будь что будет”.

Быстро одевшись, Игорь вошел в ванную и встретил ее сердитый взгляд.

— Не смей входить ко мне без стука! — И опять надменно вздернутый подбородок.

Казанова тут же вышел. Да-а... Эту женщину с наскока не возьмешь. А чего удивляться? Целый год она не обращала на него внимания, а он размечтался, что, став его любовницей, Лариса станет податливой, как все его прежние женщины. Ведь он влюбился в нее именно потому, что она не такая, как другие.

“Ладно, — решил Казанова. — Сыграем так, как она хочет”.

— Принцесса, позвольте вашему верному рыцарю полюбоваться хотя бы издали.

Лара не любила приводить себя в порядок в присутствии мужчин и непреклонным тоном отрезала:

— Не позволю.

Он вздохнул и смирился. Ну что за женщина! Ни одной другой Казанова не позволил бы так с собой обращаться. Но ведь уйдет!

Через несколько минут Лариса вышла, свежая и улыбающаяся.

— В жизни не видел более упрямой женщины, — проворчал Игорь.

— В жизни не видела более озабоченного мужчины, — поддела Лара.

Казанова расхохотался:

— Ну что мне с тобой делать?

— Алка в таких случаях отвечает: снять штаны и бегать!

— Я готов! — Он дернул “молнию” на брюках.

Она поймала его руки, сжала:

— Милый, у нас с тобой еще будет много всего.

— Я хочу, чтобы ты была со мной сейчас.

— Хочешь — перехочешь! — поддразнила его Лариса детской присказкой.

Казанова еле слышно вздохнул и опять смирился. Она подчинялась ему только тогда, когда сама этого хотела. Как можно заставить такую женщину, как Лариса, сделать то, чего она не хочет?!

Игорь отвез ее домой и остановил машину на углу, не въезжая во двор.

— Пока, милый, я позвоню.

Тот лишь молча кивнул. Опять — она позвонит... А он должен ждать звонка. Если уж быть точным, то не должен, никто его не заставляет. Но ведь будет ждать.

Потому что теперь ему уже не нужна ни одна женщина, кроме этой...

Лариса спала всего пять часов, но проснулась бодрой. Глянув на себя в зеркало, убедилась, что ночные игрища все же оставили на лице след, но глаза так блестят, что все остальное не имеет значения. Утренний ритуал занял всего полчаса: когда на душе легко, все получается быстро.

В ее кабинете надрывался телефон. Были сомнения, брать ли трубку, но рядом стоял Олег, и при нем не хотелось демонстрировать, что она избегает звонков. Снимая трубку, Лара уже чувствовала, что сделала это зря.

— Лариса Николаевна, прошу вас приехать на допрос к двенадцати часам, — отчеканил следователь таким ледяным тоном, от которого запросто замерзли бы лужи на улице.

— Я приеду только со своим адвокатом, — оповестила Лара.

— Приходите с адвокатом.

— Мой адвокат сейчас в отъезде. Вернется через несколько дней.

— Возьмите другого адвоката.

— Нет, сегодня я не смогу. У меня назначено очень важное дело.

— В таком случае вы будете доставлены на допрос под конвоем.

Ну что ж... Против лома нет приема.Быть доставленной под конвоем ей совсем не улыбалось.

— Хорошо, я приеду в двенадцать, — спокойно ответила она, подумав: “Главное — не терять самообладания. Мы еще поборемся”.

Она дала задания Олегу, поговорила с бухгалтером и в половине двенадцатого села в машину.

Следователь ждал ее возле открытой двери своего кабинета.

“Какая честь! — отметила Лара. — Не иначе как предвкушает свой триумф”.

Прохоров не стал терять времени зря:

— Лариса Николаевна, у вас есть оружие?

Лара внутренне похолодела, сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Какое оружие?

— Например, пистолет марки “ТТ”.

Вот это да, вот это удар ниже пояса! Она досчитала до десяти и ответила ровным тоном:

— Нет.

— Передо мной лежит протокол. Это показания свидетеля, который утверждает, что учил вас стрелять из пистолета марки “ТТ”. Вы всегда приносили оружие с собой, и он был уверен, что оно принадлежит вам.

— Ваш свидетель ошибается.

— Чей же это пистолет?

— Не помню.

— Но он учил вас стрелять?

— Тоже не помню.

— Вы же недавно говорили, что на память не жалуетесь?

— А теперь жалуюсь.

— Вы когда-нибудь держали в руках пистолет этой марки?

— Не держала.

Внимательно посмотрев на нее, следователь протянул ей ручку:

— Прочтите, пожалуйста, протокол и распишитесь.

“Все! — подумала она. — Сейчас вызовет конвой и скажет, что арестовывает меня по обвинению в убийстве. Он намеренно так быстро закончил допрос, чтобы я подписала протокол, а потом припрет меня к стенке моими же показаниями, предъявив акт экспертизы, что из пистолета, на котором есть мои отпечатки пальцев, совершено убийство Кости. Либо убийца уже передал похищенный у меня “ТТ” ментам, либо опять подбросил его в мою квартиру. Днем она на охране, но Миша не сдает на пульт, когда идет гулять с Доном. Убийца проследил это и влез в квартиру. Наверняка сейчас там уже идет обыск или оперативники вот-вот приедут. Они найдут пистолет, и мне конец. Ну надо же! От одного допроса к другому все круче и круче затягивалась пружина следствия, а теперь раз — и развернулась, прихлопнув меня со всей силой. Две недели назад я умирала от страха в этом кабинете, но тогда и представить себе не могла, что все так круто обернется. Видимо, не зря я тогда так перепугалась... Было у меня предчувствие, что все плохо кончится, но произошло это не в тот день, а отсрочилось на две недели. Зачем же я, дура, бросила этот треклятый тэтэшник в ящик с бельем? Надо было немедленно от него избавиться. Не было бы у следователя орудия убийства, тогда все косвенные улики — ерунда. Что теперь делать — подписывать это чертов протокол или нет? Сколько же я ошибок совершила за время следствия! Ну, поделом тебе, дура самонадеянная, будешь теперь гнить остаток дней в тюрьме. Теперь уже не имеет значения, подпишу я протокол или нет. Если у них пистолет с моими отпечатками, то мне не отвертеться”.