Безвременье страсти - Лера Зима

– Даже если так, не важно. Но они назвали нас кеенитами, потому что наши предки отняли или попытались отнять у них все. Знатность, благородство.

– И что это значит?

– В книге написано, слушай, – Начала Наталия. – Дорский лес заселяли свободные люди. Боярские дети и служилые люди, которые охраняли границы от кочевников. Новый Царь возвысил дворовых людей и назвал тех дворянами.

– Так значит,  не такие они и благородные?

– Просто холопы, удачно занявшие места.

– А что еще говорят?

– Когда Царь бывал в здешних краях, полюбилась ему девушка из местных. И сошлись они. А когда Царь ушел, родила она. Красивый и здоровый рос ребенок, и назвали его Митрофан. Никто не соглашался с тем, что он царев сын, но и Митрофану не надо то было. Вел жизнь он лихую, собрал людей и грабил дворян. Построил город, в Дорском лесу.

– Где Митрофанова поляна?

– Нет, но назвали, и правда, в честь него. А вот, как говорят, клад он спрятал совсем в другом месте. Ближе к Кемету. Рассказывали, что  глубоко под землю прорыл тоннель, спрятал там награбленное и укрыл озером.

– Наверное, это сказки.

– Может, и сказки. Но у Митрофана было много детей, и все среди боярских детей росли.

– Разве так можно?

– Не знаю. Но Дорский народ, про который рассказывал Никколо, от них произошел.

– Даже если так, – отрезала Флорентина, – человек этот грешен был, и наверняка, после смерти отправился в преисподние. Глубже, чем зарыл свои сокровища.

– Все заслуживают прощения, – сказала Натали, – даже он.

– А о Богине что-нибудь известно? – спросила Фло.

– Нет. Кроме того, что говорили старики из Безвременья. Как будто бы перестала помогать, и стало расти Чертово болото.

– Так вот в чем дело. Я, кажется, понимаю, – сказала Флорентина. – Не имеют дворяне отношения к охотникам. Это местное зло.

– Да. Это те самые дворяне, которые узнали о царском сыне, и о его бесчинствах, и о детях его. Завидно им стало, и всеми правдами и неправдами, постарались уничтожить своих обидчиков, тех, кто, как они считали, посягнули на их власть и благородство, будучи, как дворяне считали, простыми крестьянами. Ведь многие из них давно уже вели простую жизнь, возделывая землю, как заповедовал Бог первому человеку. Хотя раньше их предки были царскими воинами, да и сами они – царскими детьми.

– А еще назвали кеенитами, а сами постарались извести их, как Кеенан – брата.

– Посмотри, – развернула Наталия книгу, – Это Митрофан. Царский сын.

– Вылитый Валентин! – от удивления Флора разинула рот. – Так вот, кто приходил к Сольдбис. Значит, пробудились не только дворяне, но и Митрофан. Мне кажется, Сольдбис в беде.

– Почему? – спросила Натали. – Он же не дворянин. И не из Чертова болота. Он такой же из Безвременья.

Одного не знала Натали. Что приходил он как раз из того самого Чертова болота. Ведь та сила, что вызволила дворян и натравила на Дорский народ, она же и держала Митрофана в плену, и всех тех, кто сгинул в Лешачьем месте. Но почему так случилось, они еще не могли узнать.

Позже Флорентина спросила Сольдбис, приходил ли ей ночной гость, но та отрицала.

Флора не стала мучать девушку. Теперь, когда Орбус сокрушен, наверное, не потревожит. Но почему дворяне пропали с падением Орбуса, Флора не понимала. Даже охотники не должны были полностью исчезнуть, только ослабеть. А этих след простыл.  Неужели проклятие как-то тоже связано с Орбусом? Но как?

Первая, кто заметила, что Элина проснулась, была Сольдбис. Она позвала Флорентину, и первое, что они услышали было: Мне кажется, я спала до самой весны. Какой сейчас день?

– Йултад. – Пояснила Флорентина. – Завтра первый день нового года, ты успела как раз к празднику.

Сольдбис оказалась любезна и помогла Наталии открыть стол. Вскоре, за праздничным столом, друзья приветствовали Элину.

Когда Ленора и Валентин вернулись, их ожидал сюрприз, – Элина уже проснулась. Но не меньший сюрприз ожидал и Элину.

– Ах, Валентин, ты жив! Я думала, ты мертв, я искала тебя.

– И я проделал долгий путь, чтобы вернуть тебя, моя любимая, – еще крепче обнял ее Валентин.

– Валентин! Только обещай, обещай, ты слышишь? Что никогда, никогда больше не оставишь меня одну.

И они слились в поцелуе.

А Сольдбис незаметно смахнула с щеки слезу.

Сольдбис старалась не попадаться влюбленным на глаза, но избежать встречи не удалось.

– А это Сольдбис, – представил Элине Валентин свою подругу. – Она очень помогла нам найти тебя.

– Очень приятно, – Элина улыбнулась и пожала девушке руку.

– Взаимно. Я надеюсь, мы сумеем стать подругами, – улыбнулась ей в ответ Сольдбис.

Девушка заметила, что Элина никак не может свести с нее глаз.

– Пойдем, пройдемся? – предложила она.

Девушки разговорились. Оказалось, что обе знакомы с Безвременьем, обе искали Валентина и делали все, чтобы спасти.

Сольдбис приготовилась к борьбе за сердце своего возлюбленного, но Элина ей, почему-то, нравилась, и воевать с ней совсем не хотелось.

Они неспешно шли вдоль поселка, пока не набрели до лесного озера.

– Мне неловко тебе признаться, – сказала Соль, но я тоже люблю Валентина, как и ты.

Элина напряженно улыбнулась, но не перешла в контрнаступление.

– А он тебя?

– Не знаю. Мне кажется, нет. – Сольдбис не стала раскрывать тайну про ночные встречи.

– А я чувствую, что он любит меня так же, как и я его.

Сольдбис ждала подвох и подумала, может, это он и есть.

– А знаешь, Соль, – подумав, сказала Элина, – я очень благодарна, что ты выходила Валентина, пока он был болен. Наверное, без тебя он был бы уже мертв. Будь моей самой лучшей подругой.

– Хорошо, я согласна. – Натужно произнесла Сольдбис.

– И знай, Соль. – Продолжила Элина. – Если Валентин захочет уйти к тебе, если полюбит тебя, как любишь его ты. Если это будет по-настоящему. Я  препятствовать не буду.

Девушки обнялись.

– И взял Лемох в жены Эду и Силлу. – Вспомнилось Сольдбис. – Может, и Валентин сумеет взять обеих. Когда признает себе, что любит ее тоже.

Но ей не хотелось развивать эту мысль, и они дошли до бани, которую уже успели соорудить мужчины на берегу реки.

– Давай, кто быстрее разденется! – озорно предложила Сольдбис.

– А давай! – засмеялась Элина, и обе быстро сбросили все, что было и нежились в теплой купели.