Отряд-2 - Алексей Евтушенко

Хельмут Дитц находился в офисе собственной компании в родном Дрездене и с удовольствием просматривал отчет о доходах компании за прошлый год. Все было прекрасно. Доходы росли, как на дрожжах и кривая их роста обещала в ближайшем будущем задраться еще выше. Компания пользовалась заслуженным авторитетом, как у потребителей, так и у коллег по бизнесу, а сам он, сорокалетний и богатый мужчина, еще не потерял вкуса к жизни и деньгам и собственному делу.

Михаил Малышев в отличном настроении шагал по июньской тайге. Лесником быть трудно, а хорошим лесником – вдвойне. Только что он завершил трехдневный обход своего участка и теперь, довольный, возвращался домой. Все было в порядке, а дома ждала его жена Аня (в девичестве Громова) и две трехлетние дочки-близняшки: Люба и Оля.

Курт Шнайдер выступал с трибуны в набитом до отказа зале. Выборы канцлера Германии – серьезнейшее дело, и он, Курт Шнайдер, долго, упорно и честно шел к этому много лет. Кто бы мог подумать, что он станет политиком? Никто. И в первую очередь он сам. Однако, это случилось, и он, бывший солдат Второй мировой войны, ни на секунду не пожалел об этом.

А Валерка Стихарь гулял в веселой компании друзей на левом берегу Дона. На столе – в изобилии вина, водки, пива и закусок, на коленях – развеселая и очень симпатичная ростовская девчонка, вокруг дым коромыслом и полный пердиманокль. Денег – полные карманы, он молод, здоров и удачлив, его любят друзья, он любит друзей… А больше для счастья ничего и не надо, верно?

Пулеметчик Рудольф Майер сидел в кресле-качалке у камина со стаканом горячего пунша в руке, смотрел в огонь, весело пляшущий на сосновых дровах, и думал о том, что счастье, наконец, достигнуто. На счету в банке достаточно денег, чтобы не заниматься больше никакой работой, дети и внуки обеспечены, и теперь можно исполнить давно лелеемую мечту, – отправиться в долгое-долгое путешествие на какие-нибудь острова в южных морях, где не бывает зимы, а кожа местных девушек похожа на теплый темно-коричневый шелк.

А сержант Сергей Вешняк собирал яблоки в собственном саду под родной Рязанью. Знатный в этом году выдался урожай, хватит и на варенье, и на хмельное яблочное вино, и родственников одарить, и на продажу. Жена в доме готовит вкусный обед, на чистом небе светит нежаркое сентябрьское солнце, и завтра из города приедут дети со своими семьями. Дом крепок и просторен – места всем хватит, а когда они усядутся за стол, то сразу станет понятно, что жизнь его прошла не зря, и род Вешняка никогда не пресечется.

Ефрейтор Карл Хейниц стоял на кафедре возле доски и математически доказывал коллегам-ученым со всего мира свою теорию устройства Вселенной. Теорию о множестве параллельных миров, о переплетении временных течений, о «Воронке Реальностей», о высшем, но не всемогущем разуме, и о многом другом. Коллеги слушали и смотрели, затаив дыхание, и он, Карл Хейниц, знал, что Нобелевская премия по физике за этот год, можно считать, у него в кармане.

И только Аня Громова видела плохой сон и понимала, что это именно сон. Но никак не могла проснуться. В этом сне она стояла на берегу фиолетового моря. Позади нее (она не оборачивалась, но знала это совершенно точно) был Замок. Впереди – разрастающаяся и набирающая силу жуткая «Воронка Реальностей». И оттуда, из непроглядно черного жерла, из самого его нутра, шел тихий, но удивительно внятный шепот: «Отступитесь, и все останутся живы. Отступитесь, и все останутся живы. Отступитесь, и все останутся живы. Отступитесь…». Словно завороженная, Аня стояла, не в силах сдвинуться с места, и очень старалась проснуться. А потом какая-то непонятная сила будто бы ухватила ее крепко за шиворот и повлекла-потащила к Замку, прочь от берега, жерла и шепота…

* * *

Собака по имени Чарли (на самом деле она собакой не являлась и носила совершенно другое имя) некоторое время с недоумением разглядывала своих, только что обретенных и внезапно уснувших хозяев, а потом забеспокоилась. Сначала она честно попыталась их разбудить, тычась в лица носом и толкая лежащих людей лапой, а когда это не помогло, ухватила Аню за воротник комбинезона крепкими зубами и, поскуливая от напряжения, потащила тело девушки прочь из сада-парка, на открытое место, к главной башне.

«Просыпайся! – отчаянно кричала сама себе Аня. – Просыпайся, дура несчастная, или этот сон станет вечным! Просы…»

И она проснулась.

И от неожиданности тут же села, с испугом оглядываясь по сторонам.

Она сидела на мощеной разноцветными шестиугольными плитами из неизвестного материала площади. Позади нее, метрах в ста пятидесяти, возносилась в зеленое небо главная башня Замка, впереди невинно шумел под легким ветерком сад-парк, в котором она не заметила, как уснула, а непосредственно перед ней сидел чудный пес Чарли и радостно скалил белые, величиной с указательный палец, клыки.

Как я здесь оказалась… Погоди, ты уснула там, на траве. Был этот запах от красивых лиловых цветов, а потом – провал и сон. Сон с этим жутким бестелесным шепотом… Эй, а как же мальчики?! Они же все там, на траве, в этом чертовом саду!

Аня вскочила на ноги.

Чарли! Это он, умная собака, вытащил ее из сонного царства. То-то ей чудилось, что кто-то волочет ее за воротник… Значит, ему не страшен запах…

– Чарли, миленький, – Анна обхватила собаку за голову и заглянула ей прямо в умные желтоватые глаза. – Остальные! Надо обязательно вытащить остальных! Постарайся, милый, я не могу – меня опять сморит. Давай, Чарли, давай, хороший мой, надо сделать, обязательно надо, иначе они умрут, понимаешь?

По всему было видно, что Чарли понимал, что хочет Анна, но поставленная задача не вызывала у него особого восторга. Уж больно тяжелы были люди, даже не смотря на всю его силу. Но надо, так надо. Раз хозяйка просит….

Собака совсем по-человечески вздохнула и, развернувшись, побежала обратно в сад.

Первым, как самого легкого, она вытащила Валерку Стихаря.

А потом и всех остальных.

Последним оказался Михаил Малышев и на него, как самого большого и тяжелого ушло больше всего времени и сил.

Одуряющий запах странным образом не выходил за границы сада-парка, обозначенных деревьями по краю, и люди, спасенные Чарли, на чистом воздухе постепенно начали просыпаться. Их пробуждение совпало с некоторыми изменениями, происшедшими в местном небе и вокруг.

Та самая спиралевидная темно-зеленая небесная струя, обозначающая начало возникновения «Воронки», еще больше потемнела, приобретя практически черный цвет, сквозь который теперь отчетливо просматривались россыпи звезд и туманностей.

И эта самая спираль теперь двигалась.

Она как бы начала течь вместе со звездами туда, по направлению к аспидно-черному жерлу воронки.

А вокруг них неожиданно поднялся ветер. Это был не тот легкий ветерок, который они время от времени ощущали на протяжении всего путешествия к Замку. Нет. Этот ветер был резким, ледяным. И дул он не порывами, а с устойчивой, безжалостно нарастающей силой.