Четвертый под подозрением - Хьелль Ола Даль

Фрёлик покосился на ее руку. Он ведь и тогда, при первой встрече, сначала обратил внимание на ее руки в черных перчатках, которые деловито запихивали в рюкзак пачки сигарет. Она погладила его по плечу, а потом крепко сжала его. Он почувствовал идущее от нее тепло и на секунду закрыл глаза, впитывая прикосновение. Потом отодвинулся и сказал:

— Значит, ты поступила правильно, когда вернулась к себе домой и тщательно там прибралась? Когда положила на свою кровать расческу Мерете, отлично понимая, что полиция ее найдет? Они получили ДНК Мерете и сличили его с костями, найденными в сгоревшем домике Рейдун Вестли. Ты в самом деле считала, что это правильно? Потом ты заставила Мерете распространять слухи о том, что она получила работу в Афинах. По твоему совету она купила билет на самолет…

Элизабет молчала.

— Значит, ты считала, что убить ее — правильно?

— Если Мерете кто-то и убил, то, скорее всего, Видар Балло. Я ничего не знаю о Мерете и о том, что с ней случилось.

— Возможно, охранника в Лоэнге и в самом деле убил Йим Ройнстад. Возможно, твой брат случайно поскользнулся и упал в реку. Рейдун Вестли покончила с собой. Но Видар Балло никак не мог убить Мерете. Когда сгорел загородный домик, он уже умер от передозировки. — Фрёлик сунул руку во внутренний карман и передал ей лист бумаги: — Еще одна копия.

Элизабет снова прочла предсмертное письмо Рейдун Вестли и снова разорвала его на мелкие клочки.

— Я перечел письмо в самолете, по пути сюда, — продолжил Фрёлик. — И в сотый раз задался вопросом, за что Рейдун просила у тебя прощения. Может, ты должна была простить ее за то, что она навела безжалостных зверей на твое убежище? Кто были те чудовища? Когда горел ее домик, Йим Ройнстад был с женщиной в Осло, а Видар Балло уже умер. Значит, хютте они точно не поджигали. Кто же избил Рейдун Вестли? И почему ее избили только после пожара? Мне трудно было найти ответ на этот вопрос, но потом я понял: Рейдун Вестли никто не избивал. Она все подстроила. Ей хотелось, чтобы полицейские поверили: кто-то выбил из нее сведения, чтобы выследить тебя. Если бы пришлось, она бы даже заявила, что на нее напали Ройнстад и Балло. Кто усомнился бы в словах почтенной преподавательницы? Но если все было подстроено, значит, Рейдун Вестли, хотя бы частично, была в курсе твоих замыслов. Ты убедила ее принести хютте в жертву… А если никаких нападавших не было, остается нерешенным единственный, зато важный, по-настоящему важный вопрос: за что она просила у тебя прощения?

— Франк, несколько минут назад ты сказал, что речь идет о нас. Почему ты так сказал?

— Уходишь от ответа? Что ж, отвечу сам. Рейдун просит тебя простить ее за то, что она не выдержала. Не смогла больше участвовать в твоих кровавых скачках с препятствиями. У нее ведь не было твоих побудительных стимулов. Зато у нее было другое — любовь к тебе. Вот почему она просит у тебя прощения. Это ты инсценировала нападение. Это тебе было нужно, чтобы все поверили, будто ее избили и она выдала твое убежище. Чтобы все думали, будто кто-то охотится за тобой и хочет тебя прикончить. Ты отвела от себя подозрения в поджоге и убийстве. Но Рейдун Вестли не хотела быть соучастницей твоих злодеяний и за это просила у тебя прощения.

Элизабет покачала головой:

— Ничего глупее я в жизни не слышала!

Фрёлик улыбнулся; губы у него пересохли.

— История еще не закончена. Да, я знаю, ты возненавидела Мерете лютой ненавистью. И наверное, обвиняла ее в смерти Юнни. Какой бы ни была твоя роль во всех последних событиях, что бы ты себе ни воображала, факт остается фактом. Осуществляя свой план мести, ты упустила из виду несколько крошечных деталей. Например, тебе следовало бы надевать сетку для волос, когда ты спала в моей постели. В ту ночь, когда ты от меня сбежала, остался на подушке твой волос. Анализ показал, что он принадлежит не тому человеку, чьи волосы на расческе нашли в твоей квартире, и не тому, чьи обугленные кости нашли в сгоревшем загородном домике… Образно выражаясь, Элизабет, твоя судьба висит на волоске. Мой начальник упорен, как терьер. Когда я принес ему твой волос и судмедэксперты сообщили о своих выводах, он не поленился съездить на квартиру к Мерете Саннмо и взять там дополнительные образцы ДНК. И угадай, что получилось? Они совпали!

Элизабет не двигалась. Зато ветер трепал ее платье.

— Итак, в списках пассажиров рейса, вылетевшего в Афины, значилась Мерете Саннмо, которая в то время была мертва, — вел свой рассказ Фрёлик. — Женщина, назвавшаяся Мерете Саннмо, сошла с самолета и арендовала машину. Из Афин она поехала в Патры, где оставила машину вместе с ключами агенту компании «Хертц». А потом Мерете Саннмо исчезает. Растворяется в воздухе. Однако в то же самое время, в том же городке на пароме объявляется другая женщина: Элизабет Фаремо. Она покупает билет до Бари, что находится на итальянской стороне Адриатического моря. Здесь уже исчезает Элизабет Фаремо, зато через два дня в Анконе появляется женщина по имени Мерете Саннмо. Она покупает билет до Задара в Хорватии, где некая дама приобрела отель. Дорога получилась долгой и извилистой, но ты допустила промашку. Неизвестная владелица отеля расплачивалась по счетам норвежскими кронами, номера которых записаны в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Элизабет, целой куче полицейских известно, что твое пребывание здесь оплачено миллионами Нарвесена.

— И ты проделал такой путь и выследил меня только ради того, чтобы рассказать мне все это?

Фрёлик не отрывал от Элизабет взгляда. Неожиданно все происходящее показалось ему не важным. Он вспомнил о найденном им томике стихов. О разговоре в постели, когда она назвала ему остров, на котором они сейчас находились…

— Я ждала тебя, — сказала Элизабет. — Правда, мне хотелось, чтобы сюда тебя привела страсть, а не ненависть… — Она положила руку ему на плечо, встала на цыпочки и коснулась губами его щеки. Он вздрогнул, потому что хорошо помнил ее близость. — Я знала, — прошептала она, — что ты найдешь меня!

Фрёлик рывком освободился.

— Поздно!

— Нет, — возразила она. — Ничего не поздно!

— Зачем ты это сделала? — прошептал он, презирая самого себя. — Признайся… ради меня… В чем смысл?

— Без Юнни у меня ничего нет…

Он задумался.

— Хочешь сказать, ничего бы не случилось, будь Юнни…

— Теперь у меня есть только ты, — перебила его она.

— Элизабет, это неправда. Ты меня бросила.

— Я ждала тебя, — повторила она.

— Но мы не можем быть вместе.

Казалось, прошла целая вечность. Они молчали, тихо шелестели волны. Их разделяло расстояние метра в два. Когда они наконец посмотрели друг на друга, Фрёлик понял: что-то изменилось. Она уже не с ним, не здесь.

— Ты кое о чем забыл, — хрипло сказала она.

— О чем? Напомни.

— Инге Нарвесен будет держать язык за зубами. Он никогда не признается в том, что владеет краденой картиной. И мне ты ничего не можешь предъявить. Без картины твой рассказ — ничто. Если нет картины, то нечего и забирать из банковского депозитария. Если нет картины, нечего продавать Инге… Ты совершенно прав, я улетела в Афины по билету Мерете и придала себе внешнее сходство с ней. Но я не могла поступить иначе, я боялась за свою жизнь. Кто-то убил моего брата, а потом Мерете.