Кидалы в лампасах - Сергей Донской

– А, тогда не страшно, – сказала с безмятежной улыбкой Алиса. – Тебе совсем необязательно напрягать мозговые извилины. Ведь у тебя есть я.

Оставлять подобную наглость без ответа было нельзя.

– Подъем, – скомандовал Хват, выдергивая рюкзак из-под расслабленных ног девушки.

– Наконец-то, – обрадовалась Алиса. – А то энергия бьет через край. Предупреждаю: держись от меня подальше, Миша, не то улучу момент и доведу до конца начатое вчера ночью. Понимаешь, о чем я говорю?

– Нет, – отрезал Хват, отвернувшись.

«Все-таки она неисправима, эта чертовка, – думал он, шагая впереди. – Но, может быть, это как раз хорошо? Впервые вижу девушку, в которой мне ничего не хочется менять. Интересно, что бы это значило?»

Внутренний голос моментально разъяснил ему, что это значит, после чего выражение лица Хвата сделалось растерянным, как у человека, который в точности не знает: веселиться ему или же все-таки печалиться.

* * *

Дождь, как это часто бывает в горах, собрался неожиданно. Еще несколько минут назад облачные хмари клубились вокруг далеких горных вершин, а теперь голубизна неба сменилась серой пеленой, поглотившей краски и звуки летнего дня. Словно сумерек наплыла тень, и день закончился, хотя до ночи было еще далеко.

Сразу за редкой линией кустов, за которой остановились путники, начиналась пологая долина. В конце ее виднелись обгоревшие дома вымершего поселка. Присмотревшись, можно было заметить пролегающую мимо дорогу с проржавевшим остовом автобуса на ней, но, судя по проросшей в колеях траве, здесь уже давно никто не ездил. И не жил.

– Как дела? – спросил Хват, обернувшись к присевшей на корточки Алисе.

– Отлично, – соврала она. На ее бледных щеках цвели две розы лихорадочного румянца, лоб лоснился от испарины, его перечеркивали две вздувшиеся вены. Действие стимуляторов заканчивалось, начинался период так называемого «отходняка», схожий с сильнейшим похмельем.

– Еще полчасика выдержишь? – спросил Хват.

– Хоть десять часов, – заявила пытающаяся бодриться Алиса. – Особенно если ты дашь мне еще парочку своих волшебных таблеток.

– Не дам, – покачал головой Хват. – Подстегивать непривычный к физическим нагрузкам организм опасно.

– Я выдержу, – пообещала Алиса, роняя голову на грудь.

В том, что она совершенно вымоталась, не было ничего странного. Удивительно было как раз то, что она доплелась до места очередного привала. Стоило лишь взглянуть на ее ноги и представить себе, сколько весят надетые на них ботинки, чтобы восхититься выносливостью девушки. Однако Хват не умел восхищаться. Вместо этого он буркнул:

– Если станет совсем невмоготу, скажи. Я тебя понесу.

Алиса подняла завешенное волосами лицо:

– Как жених – невесту?

– Как Ленин – бревно.

– Сравнивать девушку с бревном некрасиво.

– Беру свои слова обратно. Понесу тебя как мешок с картошкой.

– Спасибо за комплимент.

– Это был не комплимент. Вот если бы я сравнил тебя с мешком «баунти», тогда другое дело.

Хват снова раздвинул ветки, вглядываясь в открывшуюся его взору долину. Возможно, когда-то здесь функционировал самопальный нефтезаводик, гнавший желтый вонючий бензин, за который платили пахучими зелеными купюрами. Теперь это раздолье закончилось. Поселок был уничтожен то ли враждующими тейпами чеченцев, то ли российскими войсками, но факт оставался фактом: единственным уцелевшим зданием оставалась приземистая кошара на отшибе, криво прилепившаяся к пригорку. Ее прохудившаяся крыша сулила хоть какое-то укрытие от дождя, первая капля которого упала на щеку. Сам он предпочел бы переночевать под открытым небом, но, еще раз взглянув на Алису, он принял окончательное решение:

– Идем. Впереди нас ждет ужин и кров над головой.

– А двухспальная кровать? – осведомилась Алиса, распрямляясь с грацией столетней старухи. – Хороший секс взбодрил бы меня немного.

– Хороший секс загнал бы тебя в могилу, – сказал Хват, успевший привыкнуть к шуточкам подобного рода.

У каждого своя манера самозащиты. Если Алиса предпочитала изображать из себя женщину-вамп, что ж, это ее право. В тех случаях, когда она была сама собой, ее натура не казалась Хвату ни пошлой, ни вызывающей. В глубине души он был рад, что встретил эту девушку. Куда глубже была запрятана горечь от осознания того факта, что она замужем. Когда Хват вспоминал, что Алиса очутилась в этих диких краях по милости своего законного супруга, он был вынужден считать в уме до тридцати и задерживать дыхание, выпуская воздух мелкими порциями сквозь стиснутые зубы: с-с-с-с.

– Ты не простудился? – участливо поинтересовалась Алиса, идущая следом. – Легкие у тебя свистят, как дырявая гармонь.

– Я в полном порядке, – заверил ее Хват, готовый изрешетить из автомата любой подозрительный предмет, но еще лучше – властителя тинейджерских дум, поп-кумира Никиту Сундукова, который находился далеко отсюда. Возможно, он как раз сочинял какую-то сопливую фирменную тягомотину типа: «Ты далеко, и мне нелегко, и слезы в глазах, а ты приходишь во снах… А-ла-ла-лай-лай, а-ла-ла-лай-лай…»

«За такие штучки убивать надо, – решил Хват. – Не за сами песни. За то, что распевающий их звездострадалец полагает, будто за его собственные грешки всегда должен расплачиваться кто-то другой. В частности, его жена, из последних сил идущая к заброшенной овчарне, в которой ей предстоит провести ночь. В то время как ее муж, этот горластый лоботряс, будет пританцовывать на сцене клуба, гнусавя свои бесконечные «а-ла-ла-лай».

– Когда мы вернемся в Москву, – сказал Хват, – я обязательно наведаюсь в клуб, где выступает твой супруг. Как, кстати, он называется?

– Он называется просто Ник, – откликнулась Алиса. – Фамилия не слишком благозвучная, поэтому ее стараются не упоминать.

– Я спросил, как называется клуб, – поправился Хват.

– По-русски «Башня». По-английски «Тауэр». Когда отправишься туда, обязательно захвати меня.

– Я думал, что ты и так можешь появиться там в любой момент, без провожатых.

– Я тоже так думала, – спокойно сказала Алиса. – Но теперь кое-что изменилось. Пока не все, но очень многое.

Хвата так и подмывало задать пару уточняющих вопросов, и все же он сдержался. Это было бы все равно что делать резкие движения в присутствии птички, доверчиво опустившейся на твое плечо. Вспугнуть легко, вернуть почти невозможно. Лучше делать вид, будто ты ничего не замечаешь.

* * *

Некоторое время они молча шагали по открытому пространству, вздрагивая от попаданий таких холодных и тяжелых капель, словно их отлили из свинца. Серая пелена окутала все видимое пространство, скрыв от путников руины домов. Попадавшиеся на их пути валуны походили на кости и черепа доисторических чудовищ. Было очень тихо, только редкий дождь шуршал по одежде.