Смерть в ритме танго - Георгий Ланской

Богдан наморщился и перелез через кирпичный бордюр.

– Подвинься, – произнес он. Милена отодвинулась в сторону. Богдан улегся рядом. Милена осторожно прижалась к нему.

– Больно? – спросил он.

– Больно, но двигаться я могу совершенно нормально, даже бегать. Правда, для Игоря и окружающих комедию ломаю. Во мне умерла Сара Бернар.

– Сарочка, не тяни резину! Что тебя заставило вытащить меня в это гнездышко в столь поздний час? Явно не разговоры об искусстве…

– Не ерничай, – прервала Милена. – ты по уши в дерьме, и я тоже вместе с тобой.

Тихо Милена поведала ему о звонке шантажиста. Богдан молчал, но Милена кожей ощущала, как в его голове вертятся хорошо смазанные шестеренки, клацая и цепляясь друг за друга. Четко отлаженная машина для смертоубийства.

Что-то вроде киборга. Или терминатора из знаменитого фильма. Сейчас он скажет что-то вроде: «Аста ла виста, беби!». Внучатый племянник Шварценеггера, унаследовавший дядины гены…

– Я ведь тоже собаку завел и тоже ротвейлера, только сучку, – неожиданно произнес Богдан. Добрый человек отдал. Сам не в состоянии за ней смотреть, да и детей она не любит, а у него внучка.

– Оставь свои кинологические пристрастия! – вскипела Милена. – Что мы делать будем? Если узнают, что ты жив, если догадаются, что в смерти Черновой виноваты мы, все рухнет. Этот гад спутал нам все карты. Я уже успокоилась, расслабилась даже… Боже, я ведь решила, что все кончилось!

– Выход один, – жестко произнес Богдан. – От шантажиста нужно избавляться, иначе все – он не слезет с нас до конца своих дней.

– Что мы будем делать? – хмуро спросила Милена. Лицо Богдана исказила кривая, жестокая усмешка.

– Сейчас объясню, – пообещал он. – Для начала нам нужна собака…

* * *

Как у любого нормального человека, у Андрея Новикова была любимая певица. Свое сердце Андрей отдал Кристине Орбакайте. Не то, чтобы Андрей не уважал ее маму, но Кристина ему нравилась гораздо больше. Он даже сильно переживал, что любимая певица не прияла участие в конкурсе «Евровидение». Больше всего Новикову нравился клип на песню «Танго втроем», где Кристина выглядела совершенно потрясающе, в атласном красном платье на черном фоне. В минуты хорошего настроения Андрея частенько ставил на простенький корейский магнитофон кассету с лучшими композициями Орбакайте и наслаждался музыкой. Сегодня у него был как раз такой день. Запуганная им Милена Тихомирова согласилась встретиться с ним и безропотно выслушала требование принести десять тысяч долларов.

– Имейте в виду, – неожиданно резко произнесла она, – я заплачу только в том случае, если ваш сведения окажутся действительно стоящими. В противном случае вы не получите от меня ни копейки. И еще: я приду не одна.

Такой поворот понравился Андрею гораздо меньше.

– А с кем вы придете? – ядовито поинтересовался он. – Вы понимаете, что информация, которую я вам предоставляю, весьма конфиденциального свойства и лишние люди…

– Это уже не ваше дело, – прервала его монолог Милена. – Вы жулик, посему я не слишком уверена в собственной безопасности. Если вы захотите отнять у меня деньги, я не смогу сопротивляться, так как еще не совсем здорова. А в присутствии моего сопровождающего охота брыкаться у вас поубавиться.

– Я не уверен, что соглашусь на это, – возразил Новиков.

– А мне плевать. Мой брат умер, так что вряд ли вы сообщите мне что-то новое. В противном случае я сама пойду в милицию и сообщу ей, что вы меня пытались шантажировать.

– Доказательств то у вас нет, – фыркнул Андрей.

– Как сказать, вот сейчас, например, я записываю наш разговор на пленку. Страховка никогда не помешает.

«Сучка», – подумал Новиков, но вслух сказал совсем другое, голосом стол же сладким, как патока.

– Тогда милиция узнает, что ваш брат жив-здоров.

– Это тоже нужно доказать, – холодно произнесла Милена.

– У меня есть доказательства.

– Тогда не выпендривайтесь. Или вы предпочитаете, чтобы я пришла к вам в сопровождении охранников из «Аргуса»?

– Я предпочитаю, чтобы вы пришли в одиночестве.

– Ничего не получится. Я не доверяю незнакомым людям, особенно если незадолго до этого кто-то хотел размазать меня по асфальту.

Новиков помолчал.

– Ваш сопровождающий, надеюсь, не будет вмешиваться в разговор?

– Надейтесь. Надежда, как известно, умирает последней.

– Имейте в виду, – столь же ядовито и резко произнес Новиков, – если вы думаете как-то выкрутиться, то не получится. Я приму все меры, чтобы все прошло по моему плану. Если вы попробуете применить силу…

– Да вы больной какой-то, – возмутилась Милена. – Если вы сообщите мне нужные сведения, я сама вас озолочу. Какую силу я могу применить? Я еле живая. И потом, как вы справедливо заметили, я вовсе не заинтересована в огласке, если окажется, что Богдан жив-здоров… хотя это очень маловероятно.

– Хорошо, – согласился Новиков, – приезжайте ко мне в семь вечера…

– Не пойдет, – возразила Милена. – У меня вечером встреча и потом, я не желаю, чтобы меня видели в вашем обществе. Мало ли что вы мне сообщите… Я приеду очень поздно, часов в одиннадцать.

– И прекрасной девушке не страшно ездить в столь поздний час? – игриво осведомился Андрей.

– Не ваше собачье дело. Говорите адрес.

Новиков продиктовал ей свой домашний адрес. И уже потом, когда Милена положила трубку, Андрей чертыхнулся, что не назначил встречу в более людном и оживленном месте. Он вторично перезвонил Милене. Она подняла трубку сразу же.

– Милена Станиславовна, я передумал. Мы встретимся в центральном парке у памятника Пушкину. Если время вас по-прежнему устраивает, приезжайте туда. С собаками в парк, правда, не пускают, но после одиннадцати, думаю, вы сможете прорваться.

– Я же говорила, что не стану встречаться с вами в пустынных местах, раздраженно фыркнула Милена.

– И, тем не менее, встреча состоится только там. Я тоже стреляный воробей. Мало ли что у вас на уме. Итак, в одиннадцать у памятника Пушкину. Если в пятнадцать минут двенадцатого вас не будет, я отправлюсь в милицию.

Милена не успела ответить. Новиков бросил трубку очень довольный собой. Потом он откинулся на спинку кресла и включил любимую кассету. День очень хорошо начинался.

Однако продолжаться этот день столь же удачно не спешил. Вначале Андрей готовил себе обед и упустил на плите кофе. Особого урона плите это принести не могло, так как случай этот был вполне обыденным. Плита находилась в ужасающем состоянии, вся в сальных пятнах и бурых подтеках. Андрей постоянно опаздывал на работу, отчего менее внимательно следил за готовкой пельменей и кофе. Пельмени постоянно разваривались, а кофе, еще секунду назад мирно покоившееся в джезве, яростно булькая сбегало на плиту. Чистить плиту, да и вообще приводить квартиру в божеский вид Андрею было некогда. Вот уже несколько лет он жил один. Последняя сожительница сбежала от него, прихватив кое-какие вещи, обозвав Андрея на прощание «овсяным киселем». Вспоминать об этом Андрею было весьма неприятно. Теперь, когда его дом превращался в помойку, Новиков мечтал об идеальной хозяйке, готовой разделить с ним свой кров. В этой роли он видел не стервозную Чернову, не ослепительную Тихомирову, а вполне доступную, земную толстушку, готовую жарить ему отбивные и по утрам предаваться первородному греху. Беда была только в том, что Андрей уже несколько лет не мог удовлетворить женщину, поддавшуюся основному инстинкту. Тайком от всех, когда посетителей в офисе не было (а случалось это довольно часто), Андрей доставал из-под толстых папок, хранящихся в столе, смятую газетную вырезку, в которой говорилось о чудодейственной клинике. Там, после небольшой операции, к мужчине возвращались силы, способные восхитить целое стадо огалделых амазонок. Но для этого требовались деньги и немалые, а заработать их честно у Новикова ну никак не получалось. Пару раз ему удавалось получить навар с не вполне законных операций, но потом все пошло вкривь и вкось, а последняя сделка, которую он так долго вынашивал, вообще едва не стоила ему остатков здоровья. Ирина Чернова оказалась зубастой щучкой, готовой за себя постоять. Хорошо, что Милена была не такой…