Моя семья: Горький и Берия - Сергей С. Пешков

контроль за его действиями и недоверие. Правильно расценил. Ведь это именно он, Сергацков, в августе 1942-го допустил захват немцами отдельных перевалов через Главный хребет, и именно он послал туда плохо обученные войска, где они несли огромные потери. По указанию Л.П., а не командующего Сергацкова были в кратчайшие сроки созданы учебные центры по альпинистской подготовке с профессиональными инструкторами во главе с мастером спорта СССР Евгением Абалаковым.

Снят с должности Сергацков был за медлительность и невыполнение директивы штаба Закавказского фронта от 24 июня 1942 года по организации обороны. На его место Л.П. назначил генерала Леселидзе, справедливо полагая, что Константин Николаевич – более опытный командир и лучше ориентируется в местных условиях.

Приставленный же к Сергацкому генерал-майор – это член Военного совета Закавказского фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга (соответствует, кстати, званию генерал-лейтенанта) Алексей Саджая. 1 ноября 1942 года Алексей Николаевич вместе с начальником штаба Закфронта генералом Бодиным и наркомом внутренних дел Северо-Осетинской АССР старшим майором госбезопасности Андреем Зоделавой выехали на передовую наших войск, обороняющих город Орджоникидзе. На этом участке создалась угроза захвата города с дальнейшим наступлением немецких войск на Грозный – Махачкалу – Баку и по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. Враг на всех направлениях был остановлен, но генералы погибли при бомбежке. Все трое были похоронены в братской могиле на Верийском кладбище в Тбилиси.

Генерал армии Иван Владимирович Тюленев жалуется в мемуарах, что Л.П. не внял его просьбе передать в распоряжение Закфронта хотя бы часть войск НКВД: «Из 121 тысячи войск НКВД, которые в большинстве своем бездействовали, Берия согласился передать в распоряжение Закфронта всего лишь 5–7 тысяч…» А ведь именно Л.П. рекомендовал его командующим Закавказским фронтом и телеграфировал Сталину: «Считаю нужным назначить Тюленева, который при всех своих недостатках более отвечает этому назначению, чем Будённый». И ему было хорошо известно, что на Кавказе войска НКВД привлекались к участию в боевых действиях в самых трудных ситуациях. Достаточно вспомнить служившего в войсках НКВД полковника Ивана Ивановича Пияшева, заместителя командующего 46-й армией. Это его сводная группа из бойцов внутренних и пограничных войск, курсантов Сухумского и Тбилисского пехотного училищ, истребительных отрядов НКВД встала на пути прорвавшихся через хребет немецких горных егерей, когда до моря им оставалось всего двадцать километров. Немцы были остановлены и отброшены на северные склоны Санчарского перевала. Роль войск НКВД в оборонительных операциях на Кавказе, да и не только, длительное время замалчивалась. Всего же во взаимодействии с армейскими частями только на перевалах в боях участвовали 8 полков внутренних войск, 7 батальонов, 14 горных стрелковых отрядов войск НКВД, десятки разведгрупп и партизанских отрядов.

В вину Л.П. ставят и создание оперативной группы НКВД по обороне Главного Кавказского хребта, настаивая на ненужности такой структуры. Но ведь до приезда Берии не существовало вообще никакого плана по обороне перевалов. Что это было? Просчет Ставки и Генштаба? Или все-таки ненадлежащее выполнение своих прямых обязанностей военными руководителями на местах?

Можно, конечно, сослаться на то, что соответствующая директива Ставки была дана только 20 августа 1942 года, всего за пару дней до приезда Л.П.: «Глубоко ошибаются те командиры, которые думают, что Кавказский хребет сам по себе является непроходимой преградой для противника. Надо крепко запомнить – непроходимым является только тот рубеж, который умело подготовлен и упорно защищается. Все остальные преграды, в том числе и перевалы Кавказского хребта, если их прочно не оборонять, легко проходимы, особенно в данное время года». Но ведь и местное руководство, не дожидаясь директив, должно было все это понимать. Кстати, генерал Тюленев в своих мемуарах вынужден был признать, что командующий и штаб Закфронта «попросту проспали перевалы».

Созданная Л.П. группа – исключительно для обороны перевалов – была абсолютно необходима; она повышала устойчивость в управлении войсками и таким образом немного облегчала работу командующему 46-й армией.

С разрешения Л.П. и своего непосредственного начальника Штеменко отец побывал на Клухорском и Марухском перевалах. Отправился вместе с генерал-полковником Иваном Серовым, назначенным ответственным за их оборону. Долетели самолетом до Сухуми, далее на «виллисе» и лошадях – очень пригодились тренировки в московском манеже.

Отец воочию убедился, как много зависит от местного населения. Старики, знавшие все потайные тропы, на своих плечах, а где можно, на осликах тащили в горы оружие, боеприпасы и продовольствие. Во многом благодаря такой самоотверженной помощи в кратчайшие сроки укрепили пункты обороны, заминировали проходы в горах, и наступление немцев было остановлено.

Сейчас имя Ивана Александровича Серова чаще вспоминают в связи с депортацией народов Кавказа и как первого руководителя КГБ СССР. А тогда, в 1942-м, на перевалах он участвовал в боях на высоте до трех тысяч метров в тяжелейших условиях – нехватка кислорода, холод, питались практически одними сухарями, которые сбрасывались с самолетов. В бою Серов был контужен, но оставался в строю. В ноябре 1942-го был срочно отправлен во Владикавказ – немцы находились всего в четырех километрах от города и Военно-Грузинской дороги. В результате жестоких боев город отстояли. Помимо прочего Серов занимался и ликвидацией немецких диверсионных групп. За боевые действия на Кавказе Указом Президиума Верховного совета СССР он был награжден орденом Ленина, а Северо-Осетинский обком отметил его почетной грамотой и серебряным оружием.

Вместе со Штеменко отец ездил в особые районы обороны, организованные по распоряжению Л.П. Основу составляли войска НКВД. По сути они являлись как бы второй линией обороны. Впоследствии будут доказывать, что в этом не было никакой необходимости, но, к примеру, именно дивизия НКВД остановила немцев, прорвавшихся к городу Орджоникидзе.

Нельзя забывать и о том, что задача охраны тыла наряду с подавлением антисоветских выступлений и борьбой с диверсионными и разведывательными отрядами также возлагалась на войска НКВД. Сейчас как-то не принято вспоминать, что в Чечено-Ингушетии усилились антисоветские настроения – особенно с приближением немецких войск к Главному Кавказскому хребту. Немецкая агентура пыталась поднять восстание под лозунгом «Кавказ – кавказцам», что предусматривало выселение русских и, естественно, всегда и во всем виноватых евреев.

Вместе со Штеменко и Л.П. отец выезжал на строительство оборонных сооружений на Бакинском направлении, в районы Махачкалы, Дербента, где по решению ГКО для форсирования работ ежедневно привлекалось до 90 тысяч местных жителей. После 1953 года оказалось, что Л.П. «поверхностно» осматривал укрепления, «превратив это лишь в показательные мероприятия». Многие военачальники, действовавшие на Кавказе под руководством Л.П., наперебой обвиняли его в халатности, дезорганизации обороны и прочих грехах. По-человечески отец понимал, что изменить они ничего не могли, зато потерять – многое, а ведь кроме карьеры каждый из них думал и о благополучии своих семей. Недаром начальник Военно-научного управления Генерального штаба генерал-полковник Александр Петрович Покровский и начальник Военно-исторического отдела Научного управления Генштаба генерал-лейтенант Семен Павлович Платонов соорудили для следователей специальный доклад «К