Дублон капитана Флинта - Наталья Александрова

С этими словами старик бесцеремонно ощупал мускулы аббата, заглянул ему в рот и довольно поцокал языком:

— Хороший христианин! Крепкий, не старый! Такого можно продать за сто пиастров, а то и за сто пятьдесят!

— О, боже! — воскликнул аббат. — Для того ли Всевышний сохранил мою жизнь, чтобы я стал невольником восточного паши?

В этот миг усталость, жажда и жара сделали свое дело, и священник в который раз лишился чувств.

Когда аббат пришел в себя, уже снова наступил вечер. Он лежал теперь не на дне лодки, а на тощем тюфяке, набитом соломой, в углу нищей хижины, освещенной нещадно коптящей масляной лампой и багровыми отсветами пламени, вырывающимися из бронзовой жаровни. Возле этой жаровни сидел на корточках уже знакомый ему старый рыбак в длинной джелабее. Услышав стон аббата, он повернулся к нему и проговорил:

— Хвала Аллаху, единому и всемогущему! Неверный, кажется, ожил!

С этими словами он поднялся, подошел к аббату и подал ему глиняную чашку с водой.

— Пей, неверный, тебе нужно пить много воды.

В этом аббат был с ним совершенно согласен. Приподнявшись на локте, он жадно выпил всю воду и снова опустился на тюфяк.

— Ты живучий, кяфир! — промолвил старик. — Господин Сулейман, управитель его милости паши, думал, что ты умер, и велел мне оттащить твое тело на свалку, но я решил подождать до утра. Как видишь, я оказался прав.

— Где я нахожусь? — спросил аббат. — Как называется этот город, или это селение?

— Почему селение? — возмутился старик. — Ты находишься в большом и славном городе Аль-Муталиб, которым по милости пророка, да славится имя его, управляет наш господин Излетдин-паша. Я же служу управляющему паши господину Сулейману. Ты, неверный, — собственность господина Сулеймана…

С этими словами старик подал аббату миску с густой кашей и прибавил:

— Ешь, неверный! Тебе нужно хорошо есть, чтобы к следующему месяцу ты стал здоровым и сильным.

— Что будет в следующем месяце? — опасливо спросил аббат.

— В следующем месяце в наш город приедут купцы из Занзибара и даже из самого Каира, в следующем месяце будет рынок! — радостно ответил старик. — Господин Сулейман выставит тебя на продажу! За хорошего белого раба могут заплатить большие деньги!

На следующий день аббат поднялся, и Абдулла, так звали старика, немедленно приказал ему приступить к работе.

На первых порах он поручил ему работу в саду и по дому. Старик жил в бедной лачуге, притулившейся возле дома господина Сулеймана, и выполнял там всякую черную работу в то время, когда хозяин не посылал его на рыбную ловлю. Теперь большую часть этой работы он переложил на пленника.

Дом управляющего паши представлял собой большое белое глинобитное строение, окруженное тенистым садом. Слуг кормили неплохо, и вскоре аббат окреп и оправился после своих злоключений. Он уже начал подумывать, как сбежать из плена, но тут старый Абдулла остановил его, оглядел и сказал удовлетворенно:

— Ты здоров и силен, неверный! Пора тебе приступить к настоящей работе, а то ты только зря ешь хлеб господина!

На следующий день аббата отправили на виноградники паши, где велели рыхлить киркой каменистую почву. С утра до самого заката под палящим солнцем он работал тяжелой киркой вместе с десятком черных невольников. Теперь аббат очень уставал, по вечерам он едва доползал до своего тюфяка. Мысли о побеге больше не приходили в его голову — на них просто не хватало сил.

Путь на виноградники пролегал по узкой каменистой дороге, проложенной неподалеку от городских стен. Проходя по этой дороге каждое утро и каждый вечер под охраной нескольких вооруженных воинов, аббат время от времени бросал взгляд на эти стены. За ними возвышались крыши домов, слышался городской шум. Здесь же, за стенами, паслись козы и верблюды да слонялись до черноты загорелые пастухи.

Однажды утром старый Абдулла разбудил аббата раньше обычного. На улице было еще темно, когда старик растолкал священника и оживленно проговорил:

— Вставай, неверный! Сегодня большой день — вечером приплыли купцы из Занзибара. Сейчас тебя как следует накормят, потом ты отправишься в баню, а затем господин Сулейман поведет тебя на рынок. Он надеется выручить за тебя хорошие деньги!

Через два часа, после еды и омовения, аббата одели в чистую джелабею и вместе с тремя чернокожими невольниками вывели из дома. Здесь их дожидались двое вооруженных стражников. Тут же выехал на красивом белом коне сам господин Сулейман — толстый мавр в раззолоченном кафтане и пышной чалме с золотой заколкой. Хозяин оглядел рабов, остался доволен их видом и приказал выступать.

Небольшая процессия покинула усадьбу управляющего и через западные ворота вошла в город.

Впервые аббат попал на улицы этого города.

Окруженный высокими белыми стенами, город десятками крутых кривых улочек спускался к морю. Здесь, рядом с гаванью, была главная торговая площадь.

В этот день на площади царило необыкновенное оживление. В гавани стояли три богатых корабля под яркими многоцветными парусами, и их хозяева, занзибарские купцы, восседали на скамьях с высокими спинками, специально для них установленных на краю площади.

Это были важные представительные мавры в дорогих, расшитых золотом камзолах и в тюрбанах, украшенных драгоценными камнями. Позади каждого из них стоял черный раб с опахалом и вооруженный воин — смуглый кочевник в черном плаще и железном шлеме, с кривой саблей на поясе.

Кроме занзибарских купцов на площади собралось множество любопытных горожан и торговых людей, прибывших с караванами из других мест. Здесь были и сухощавые высокомерные арабы в длинных белых одеяниях, и магрибские мавры в ярких нарядных накидках-селамах, и полуголые негры из Дагомеи и Сомали, и берберы в темных плащах из грубой верблюжьей шерсти, и евреи в пыльных черных джелабах, и медлительные левантинские турки в красных фесках. Тут же, среди этой разноплеменной публики, сновали шустрые продавцы шербета, засахаренных орехов, пахлавы и других сладостей, шныряли смуглые воришки, норовя прихватить чужой кошелек.

Ржание арабских скакунов, рев ослов и верблюдов, крики погонщиков и голоса зевак сливались в ровный неумолчный шум наподобие морского прибоя. В дальнем конце площади с десяток слушателей толпились вокруг бродячего певца — медаха, который исполнял бесконечную песню о похождениях женщины-богатыря Фатимы.

Стражники отогнали народ с середины площади, и туда тотчас выбежали негры-водоносы в белых набедренных повязках. Вениками из пальмовых листьев они обрызгали землю, чтобы прибить пыль.

Вдруг раздался барабанный бой, и вся площадь замолкла, даже лошади и верблюды затихли, преисполнившись почтения. В наступившей тишине пропела зурна, и на площадь ровным строем вышли двадцать отборных воинов в красных накидках и шлемах с пышными султанами. За ними четыре могучих негра несли позолоченные носилки, а следом за носилками шли еще двадцать воинов.