Люди под кожей - Ольга Миклашевская

И правда. Нежная икра в сливочном соусе так и тает на языке. Дарья едва удерживается от того, чтобы разом не съесть все на тарелке.

– Поздравляю вас с таким важным событием, – наконец находится со словами Дарья.

Не ясно почему, но этот мужчина всегда вызывал в ней какой-то внутренний, почти религиозный трепет. Несмотря на репутацию безнадежного холостяка и внешний вид нестареющего тусовщика, есть в нем что-то такое – может быть, широко расправленные плечи, а может, серьезный взгляд, – что делает его человеком, которого всегда воспринимаешь всерьез.

– Спасибо. Хотите, проведу вам небольшую экскурсию? – Он кладет ладонь ей на спину и чуть-чуть разворачивает для лучшего обзора зала. – Смотрите, видите эту блондинку с длинными ногами? Да-да, в зеленом платье. Это Дива. Или, как ее называют наши западные товарищи, Диана, богиня охоты. В таком большом городе, сами понимаете, есть на что поохотиться. – Андрей подмигивает Дарье. – А вон тот калач у столика с мини-бургерами – Усень, он у нас по вопросам здоровья.

– Здоровья? – не удерживается от смешка Дарья, видя, как здоровяк запихивает в себя сразу несколько булочек.

– А вон там… Он же Велес, он же Шива, он же Гермес. – Каземиров неопределенно показывает в ту сторону, где столпилось больше всего людей. – Хотя, насколько мне известно, вы уже знакомы.

Дарья ловит неодобрительный взгляд Дениса. Он некоторое время буравит их с Каземировым взглядом, а затем, поставив на один из столов полупустой бокал, уверенно движется в их сторону.

– Ну-ну, – как агрессивную собачонку, успокаивает Андрей Дениса, – спокойно, ничего не случилось.

– Руки от нее убрал, – неожиданно резко требует у начальника тот.

Но Каземиров только крепче прижимает Дарью к себе.

– Ну же, приятель, не будь таким жадным. Не съем же я твою жену, в самом деле… А вот кое-кто с радостью бы.

– Пусть только попробует. Зубок на такую рыбку мелковат. Дарья, пойдем.

– Куда?

– Да, в этом твой муженек прав, – со знанием дела кивает Андрей, – скоро все начнется. Не пропускать же, в самом деле, то, ради чего мы здесь все сегодня собрались.

Нина чувствует, что сегодня они все здесь. Все три камня впервые за много лет так близко, что от предвкушения дрожат руки. Ритмичный стук ноги по бетонным ступеням эхом разносится по всей лестничной клетке. Даже ноющая боль в костяной ноге, которая всегда остро реагирует на такую погоду, сегодня не помешает ей в полной мере насладиться последней ночью в своем человеческом обличии.

И вот она уже перед голой дверью серого металлического цвета. Ей даже не нужно касаться ее: дверь открывается сама, как бы приглашая старуху в гости. На площадке на крыше здания ее уже ждет одноглазый Верлиока.

– Ты чего не внизу? – искренне удивляется Яга.

Чудовище виновато поджимает черные губы.

– Да так, настроения что-то нет. Подумал, здесь сегодня будет интересней.

– Да уж, – фыркает Нина, – интересней.

Она сдергивает с плеч дождевик и подставляет водному потоку свое сморщенное лицо. Ее кожа похожа на карту неизведанных земель, на которой есть все: горы и ущелья, редкие леса и иссушенные озера.

– Шел бы ты отсюда, касатик.

Но Верлиоку слова старухи не убеждают. Не убеждают его и скользкие Тени, выползшие на запах нечисти. Они осторожно, словно нежная девица, то касаются кожи небесного монстра, то быстро разлетаются опять по темным углам. Сегодня их очертания ярче обычного, а сами они – живее, и они пользуются этим своим преимуществом, чтобы вновь прикоснуться к миру, частью которого они сами когда-то были.

Уже успевшая закрыться от порыва дверь на крышу вновь распахивается, и на свет появляется целый ряд странных на первый взгляд персонажей. Вот женщина с тремя рогами в полупрозрачном платье сосредоточенно что-то ищет в своем телефоне. Следом за ней выходит карлик, такой толстый, что еле протискивается в проем. На шелковом жилете блестит бордовое пятно, скорее всего, от какого-то соуса. Глубоко беременная женщина тащит за собой троих абсолютно идентичных ей девчонок, только поменьше ростом. После на площадку выходит – или лучше сказать, выползает? – дряхлый скрюченный дед, весь увешанный золотыми украшениями: толстыми браслетами, цепочками, толщиной как минимум с мизинец, на каждом пальце – по два-три перстня. Все это богатство так сильно тянет его к земле, что, кажется, еще чуть-чуть – и он перестанет идти и поползет на четвереньках.

Если с остальными Нине до этого пересекаться не приходилось, то Перуна она узнает сразу. Андрей Каземиров среди этой пестрой толпы – один из немногих, кто сменил вечерний наряд на более традиционный: светлую льняную рубаху, заправленную в широкие штаны, подпоясанные кушаком. В руках он сжимает свою неизменную булаву, а следующий за ним мужчина держит до боли знакомый посох.

Нина прищуривается.

Их последняя встреча состоялась так давно, что она, конечно же, позабыла, как именно выглядит причина всех ее неприятностей. Сбрив бороду, он будто бы даже помолодел, однако она и сейчас узнала его с первого взгляда. Точнее так. Почувствовала.

«Ну что, Йама, – звучит голос в ее голове, – вот и встретились. Камни при тебе?»

«Но и не при тебе», – не без удовольствия отмечает Нина.

Кольцо у нее. Другой камень сейчас должен быть у ее потомка, который тоже сейчас находится здесь. Где третий – вот в чем вопрос.

Взгляд Нины лениво скользит по молодой женщине чуть старше тридцати. Судя по ее растерянному выражению лица, она здесь такая же чужая, как и Нина. Не здесь и не там; не живая и не мертвая; не человек и не нечисть.

Вы когда-нибудь задумывались, почему в сказках добрые молодцы всегда просят избушку развернуться к себе передом, к лесу задом? Единственный способ сделать их хозяйку смертной – это позвать из мира мертвых. Только вот в эту особенную ночь уязвимы становятся все.

– Ну что, – обращается Перун ко всем собравшимся, – можем начинать.

Перун на вытянутой руке держит перед собой смартфон, и на экране один за другим появляются другие боги. Многие приняли свое истинное обличие – например, лысый мужчина «за сорок» то и дело выдыхает облачка пламени, но некоторые остаются, как были, в образе людей.

– Ну что, Сварог, вы готовы? – спрашивает бог войны, на что здоровенный полуголый мужчина с огромным молотом в руках сурово кивает.

Затем еще один звонок, на третью башню. В кино, наверное, эта сцена смотрелась бы эффектней: всесильные божества наверняка знали бы, когда именно им стоит вступить на сцену. Но это реальность, и в ней зрелище бога, звонящего по «Фейстайму», – суровая необходимость.

Дарья рефлекторно хватает стоящего рядом Льва за рукав пиджака.

– Ты хоть понимаешь, что происходит? – спрашивает она.