Игрок на все времена: Майкл Джордан и мир, который он сотворил - Дэвид Хэлберстам

Фил Джексон вспомнил один примечательный момент из своей тренерской практики, когда он работал с «Буллз». Это произошло в 1994 г. (Майкл Джордан тогда временно подался в бейсболисты. Может, поэтому в том сезоне «Буллз» не стали чемпионами). Во время финальной серии Восточной конференции чикагцы играли с ньюйоркцами. Шла третья встреча. До конца игры оставалось менее двух секунд, а счет был равным – 102:102. Джексон объявил тайм-аут и набросал игрокам схему, согласно которой последний бросок он доверил Тони Кукочу.

Скотти Пиппен, в отсутствие Майкла ставший безусловным лидером команды и к тому же кандидатом на звание самого ценного игрока лиги, тут же возмутился и отказался возвращаться на площадку. Своя причина была и у него. За минуту до этого, когда «Буллз» владели мячом, тренеры подсказали игрокам, чтобы они, растянув оборону соперников, вывели Пиппена на свободное место на правом краю. Но Кукоч – как в тот сезон с ним часто случалось – замешкался, несмотря на отчаянную жестикуляцию Скотти. В этой неразберихе «Буллз» нарушили правило 24 секунд.

Однако, какая бы причина для вспышки ярости у Пиппена ни была, произошло невероятное: великий игрок отказывается в столь решающий момент возвращаться на площадку. Такого еще никто не помнил. Бывало, конечно, что слабый игрок, отозванный тренером с площадки за свои промахи, на просьбу вступить в игру снова не реагировал. Но когда так капризничает суперзвезда, да еще за две секунды до конца ответственнейшего матча! Нонсенс! Ошеломленный Джексон повернулся к своим помощникам: «Не хочет играть! Что мне делать?»

«Черт с ним! – сказал один из его помощников, Джимми Климонс. – Справимся и без него!»

Большинство тренеров конечно же дожали бы Пиппена. Но Джексон лишь сказал ему пару «теплых» слов и махнул на него рукой. Кукоч все-таки успешно справился с последним броском, и чикагцы в итоге выиграли встречу, но вздорный поступок Пиппена омрачил их победу.

Вообще говоря, Джексон предоставлял игрокам на площадке большую свободу действий, эту тактику он перенял у Реда Хольцмана, который в свою очередь был его тренером, когда Фил выступал за нью-йоркский клуб. Джексон придерживался таких принципов: игроки сами все знаю и умеют. Точно в таком же демократическом стиле он проводил тайм-ауты. Но случай с Пиппеном был из ряда вон выходящим, хотя, конечно, Джексон не мог не учитывать заслуг Скотти, его весомого вклада в победные матчи «Буллз».

Короче, тренер находился в полной растерянности. Придя после матча в раздевалку, он первым увидел там Билла Картрайта, центрового, ветерана команды, пользующегося в ней безграничным уважением. Тот чуть ли не рыдал, бормоча: «Не могу поверить, что он так поступил… Никогда такого не видел…» Джексону нужно было время, чтобы собраться с мыслями. На счастье, он носил контактные линзы, а чтобы снять их, потребовалось целых пять минут. Затем он встретился с Пиппеном и остальными игроками. Осторожно подбирая слова, тренер сказал: «Поступок Пиппена – дикий, он не укладывается ни в какие рамки. Забыть такое невозможно, и Пиппен должен чистосердечно раскаяться, признать свою вину – не только публично, но и в первую очередь перед своими товарищами, которых только что так подвел». Джексон сообщил также, что соберет журналистов и все им честно, без утайки расскажет. Кроме того, будучи человеком набожным и знающим, что есть Высший судия, он заставил игроков прочесть вместе с ним «Отче наш», после чего вышел в сопровождении Картрайта к томящимся от нетерпения журналистам.

Когда импровизированная пресс-конференция закончилась, разборки в раздевалке продолжились. Взволнованней всех был Картрайт. «Вспомни, через что нам пришлось пройти, как трудно нам было выигрывать без Майкла, – говорил он Пиппену. – Как же после этого ты мог так поступить?» Когда игрока осуждают его товарищи по команде, это на него действует сильнее, чем выговор, выслушанный от тренера. Теперь оставалось только ждать, послужит ли это Скотти хорошим уроком и восстановит ли он в глазах партнеров так неожиданно утерянный авторитет.

Тем же вечером с Джексоном встретился Тим Хэллэм, пресс-секретарь клуба. Он заметно волновался: будущее команды могло оказаться на волоске. К его удивлению, Джексон воспринял произошедшее абсолютно спокойно. «Нечего делать из этого проблему», – сказал он. Хэллэм позднее понял, что именно в этом, в сущности, не столь уж значительном эпизоде, а не в победах на чемпионатах наиболее ярко проявился тренерский дар Фила Джексона.

На следующий день Джексону позвонил из Алабамы Майкл Джордан, выступавший там за бейсбольный клуб «Бирмингемские Бароны». Новость он узнал из газет, но его интересовали подробности. «Не могу в это поверить, – сказал Майкл. – Как могло такое случиться?» Джексон ответил, что и сам не может объяснить поступок Пиппена, но факт есть факт. «А сам Скотти хоть понял, что он наделал?» – спросил Джордан. «Ну, он, конечно, извинился, но не думаю, что он по-настоящему раскаивается», – ответил Джексон.

Джордан, прошедший школу «Каролины», где ослушаться тренера было немыслимо, все же не мог поверить в случившееся. «Ему этого никогда не забудут и не простят», – сказал он. «Я так не думаю, Майкл, – ответил Джексон. – Люди прощают окружающим и более серьезные проступки».

Но хватит воспоминаний. Вернемся в осень 1997 г., когда Пиппен снова начал мутить воду. Джексон решил, что ситуацию надо любым способом уладить и здесь ему могут помочь партнеры Скотти. То, что он вытворил в 1994 г., ребята давно ему простили, но если сейчас он, затаив из-за своего неудачного контракта злобу на руководство клуба, станет играть не в полную силу, а то и вовсе саботировать игру, то этого ему уж точно не простят. Чтобы держать Пиппена подальше от Краузе, Джексон уговорил Скотти какое-то время не ездить в автобусе для игроков. Кроме того, он придумал роль для Рона Харпера, с которым Пиппен был более близок, чем с остальными игроками. Рону было поручено постоянно, но не назойливо сообщать Скотти о том, как все в команде ценят его, верят в него и целиком на него полагаются. Джексон также постарался, чтобы в прессу попадало поменьше материалов о делах в клубе. Не секрет ведь, что репортеры склонны делать из мухи слона, а рядовой эпизод раздувать в сенсацию.

Настроение в команде к тому времени изменилось. До тех пор в коллективе царила довольно спокойная атмосфера – можно сказать, даже радостная, несмотря на все трения с руководством клуба. Играли так, будто играют последний раз в жизни и терять уже нечего. Однако эта команда существенно отличалась от той, что завоевала первые три чемпионских титула. Там были совсем молодые парни: Б. Дж. Армстронг, Стейси Кинг, Уилл Пердью – впервые попавшие в клуб НБА. Они не знали, что значит играть в слабом клубе, который на протяжении длительного утомительного сезона может одержать от силы всего лишь 35 или 40 побед. Нынешняя же команда была совсем другой. Билл Уэннингтон, Джо Кляйн, Джуд Бюхлер, Рэнди Браун, Рон Харпер и Стив Керр, успевшие до этого поиграть в других клубах, трезво оценивали свои способности и были счастливы, что попали в команду, завоевавшую чемпионские титулы НБА. Для некоторых из них «Буллз» стали уже третьим или четвертым по счету клубом, и последнее пристанище их радовало. Особенно нравился им тренер, которому они беспрекословно подчинялись. Да и Джексону легко было с ними работать. Чтобы беречь свои нервы, игроки старались не участвовать в сварах между Краузе, с одной стороны, и Пиппеном и Джорданом с другой.