Тревожных симптомов нет. День гнева - Илья Варшавский

Химик сидел полуодетый на кровати и уписывал консервы. В ногах у него стояла уже опорожненная бутылка виски.

– А, комиссар Мегрэ! – приветствовал он меня с насмешливой улыбкой. – Вот не ожидал! Ну что ж, давайте выпьем по этому поводу! – Он подошел к шкафу и достал новую бутылку. – Вот черт! Где-то был стакан. Впрочем, пейте из горлышка первый, я-то не брезгливый, могу после вас.

Я взял бутылку, подошел к шкафу, поставил ее на место, запер дверцу и положил ключ в карман.

Он смотрел на меня, вытаращив глаза.

– Эй! Какого дьявола вы распоряжаетесь в моей комнате?!

– По праву старшего.

– Тут нет старших. У нас персимфанс, оркестр без дирижера, так что отдайте ключ и катитесь к чертовой матери!

– Я инспектор отдела полезных ископаемых.

Тут он взорвался окончательно:

– Сукин сын вы, а не инспектор! Будь вы инспектором, вы бы видели, что тут творится! Пора закрывать эту лавочку, не то…

– Что же вы замолчали? Я вас слушаю.

Он устало махнул рукой:

– Отдайте ключ.

– Не отдам. Вы мне нужны в таком состоянии, чтобы дойти до шахты.

Опять это знакомое мне выражение испуга.

– До шахты? Я туда не пойду.

– Почему?

– Мне там нечего делать.

– Вы помните место, где подобрали труп Майзеля?

– А что?

– Покажете мне.

– Не могу.

– Как это не можете?

– Забыл.

Я подошел к нему, схватил за плечи и тряхнул с такой силой, что у него лязгнули зубы.

– Одевайтесь и пошли!

– Я не могу, – вдруг захныкал он, – я болен!

– Вы не больны, а пьяны.

– Нет, болен. У меня кашель, высокая температура и еще печень болит.

– Хорошо. Сейчас я приглашу сюда сеньору Сальенте. Она определит, больны вы или нет, и, если нужно, даст лекарство.

Внезапно он протрезвел:

– Сальенте? Ну нет! Скорее я суну голову в львиную пасть, чем возьму лекарство из рук этой гадюки!

– Почему?

– Хочу еще пожить.

Я начал терять терпение:

– Послушайте, Милн. Или вы перестанете валять дурака и говорить загадками, или я вас так трахну головой о стену, что вы забудете, как вас зовут!

– Я не говорю загадками. Просто я боюсь этой женщины.

– Вы считаете, что она могла убить Майзеля?

Он расхохотался так, что слезы полились из глаз.

– Убить Майзеля?! Ох, уморил! Долорес могла убить Майзеля! Да вы знаете, что она нянчилась с этим хлюпиком, как с малым ребенком? После взрыва в шахте он запсиховал, ну, что-то вроде нервной горячки. Так она с ним ночи сидела напролет. А вы – убить! Нет, уважаемый Шерлок Холмс, тут ваш метод дал осечку.

– Вы уверены, что Майзель покончил с собой?

– А кто его знает? Может, и покончил. Я при этом не присутствовал. А вообще, он был чокнутый, этот Майзель.

– Хватит! Одевайтесь!

Видно, он понял, что я от него все равно не отвяжусь.

– Отдайте ключ, тогда пойду.

– Не отдам. Вернемся – пейте сколько влезет.

– Ну один глоточек!

– Черт с вами! Лакайте!

Я отпер шкаф и налил ему в мензурку на два пальца. Но тут у меня опустилась рука, и содержимое бутылки полилось на ноги. Среди огрызков хлеба, недокуренных сигарет лежала стреляная гильза.

– Перестаньте разливать виски! – крикнул Милн. – У меня его не так много осталось, чтобы поливать пол.

Я поставил бутылку.

– Скажите, Милн, откуда у вас эта гильза?

Он выпил и еще раз себе налил. На этот раз я ему не препятствовал.

– Откуда гильза? Подобрал около шахты.

– Когда?

– Не помню. Давно.

– Зачем?

– А чего ей там валяться?

Я взял гильзу. Судя по влажным окислам на поверхности, она долго находилась под открытым небом и попала на стол к Милну не далее чем вчера.

– Ладно, – сказал я, – поход отменяется, а теперь сядьте и поговорим по душам.

– А разве до этого мы говорили не по душам?

Он снова начал хмелеть, но я подумал, что, может, это лучше. Больше вероятности, что проболтается спьяну.

– Слушайте, Милн. Есть основание считать, что Майзель был убит, и подозрение падает на вас.

Он ухмыльнулся:

– Ну нет! Номер не пройдет! У меня железное алиби. Я тогда два дня не уходил с базы.

– Но именно вы нашли труп.

– Это еще ничего не доказывает.

Милн нахмурился и засопел. Видимо, такая постановка вопроса ему была не очень приятной. Я выдержал долгую паузу и спросил:

– Вы вчера шли за мной к шахте?

– Шел.

– Зачем?

– Обожаю детективные романы. Хотел поглядеть, как работает прославленный Джек Клинч.

– И чтобы облегчить мне работу, спрятали гильзу?

– Может быть.

– Где вы ее обнаружили?

– Она сама попалась мне под ноги. Около входа на пятачок. Видно, отнесло туда ветром.

Я мысленно обругал себя болваном. Эту возможность я не предусмотрел. В самом деле, ветер такой силы вполне мог откатить легкую гильзу.

– А потом из-за того же интереса к детективным сюжетам вы пытались меня убить?

– Я этого не делал. Слышал, как упал обломок скалы, но я находился тогда внизу.

– Что же, он сам так просто и свалился?

– Возможно. Такие вещи тут бывают. Полно бактерий, разлагающих горные породы. Остальное делает ветер.

– А вы не допускаете мысли, что этот обломок кто-то сбросил нарочно?

– Вполне допускаю.

– Кто же это мог сделать?

Он удивленно взглянул на меня:

– Как кто? Конечно Энрико. Вы его еще не знаете. Угробил двух жен, и вообще ему убить человека легче, чем выкурить сигарету.

О господи! Час от часу не легче! Я вообще уже перестал что-либо понимать. Если даже допустить, что все они убили Майзеля сообща, то какой ему резон топить Лоретти? Ведь о главной улике – пуле, найденной в пепле, – им ничего не известно. Зачем же Милну так легко соглашаться с версией убийства? На суде все равно вскроется правда, тем более что изворачиваются они очень неумело. Однако так или иначе, но допрос нужно было довести до конца.