Адмирал Нимиц - Элмер Б. Поттер

Вот что Нэнси рассказывала о походной одежде отца: «Задолго до того, как мужчины в Америке начали носить шорты, папа уже носил «бермуды», носки, доходившие до колен, шерстяную рубашку, и довольно засаленную фетровую шляпу с волнистыми полями, которую в жаркую погоду заменяла старая соломенная шляпа».

Прогулки служили не только для укрепления здоровья и для хорошего разговора; еще по дороге можно было собрать множество цветов и грибов. В частных владениях Нимиц, ничуть не смущаясь, нагло выходил прямо на лужайку перед домом, чтобы сорвать интересный экземпляр, при этом хозяева дома вполне могли сидеть на крыльце и с удивлением наблюдать за происходящим. Заметив их, нарушитель оборачивался к ним с обезоруживающей улыбкой, спрашивал, знают ли они о том, что растет у них на лужайке, и вскоре начиналась приятная беседа. Нэнси говорила: «Он был человеком, на которого, я думаю, было невозможно обидеться».

Однажды, на прогулке с приятелем, морским офицером Джорджем В. Бауэрншмидтом, в парке Рок-Крик в Вашингтоне, проявило себя своеобразное чувство юмора Нимица. «Мы сошли с шоссе, — вспоминал Бауэрншмидт, — и брели по тропинке. За поворот уходила свежая колея. Повернув, мы увидели над дверью припаркованного автомобиля макушки голов двух людей. Как и любой на моем месте, я собирался осторожно пройти мимо. Но нет, только не с Честером Нимицем. Он подошел, засунул голову в автомобиль и сказал: «Хороший день, не правда ли?» и ушел, оставив позади двух пораженных людей».

На экскурсии Нимиц обычно брал с собой трость, и не только для того, чтобы опираться на нее. «Она замечательно стучала о тротуар, — рассказывала Нэнси, — ее можно было использовать, чтобы указывать на предметы, чтобы раздвинуть траву, закрывающую цветок или что-нибудь вроде этого, а самое главное — чтобы подцепить ветвь дерева, растущего у забора в чужом саду, и сорвать то, что на ней есть. Это была одна из особенностей отца, которые обычно очень смущали нас с сестрой». Честер Нимиц-младший говорил, что отец «абсолютно не стеснялся украсть пару яблок, если мог дотянуться до них через забор».

На самом деле Нимиц не считал, что сорвать то, что можно достать, — это воровство. Надо сказать, что делиться с путешественниками — традиция Техаса или, по крайней мере, той части штата, откуда Нимиц был родом. Он был бы рад, если бы какой-нибудь бродяга смог дотянуться до плода на любом дереве его собственного сада.

Конечно, не все владельцы деревьев, у которых он воровал плоды, знали о техасских традициях или разделяли взгляды Нимица на великодушие. Был, например, такой случай. Нимиц с другом, гуляя как-то раз, проходили через двор, в котором было дерево, увешанное зрелыми вишнями, причем одна ветка свисала через забор. Нимиц без колебаний потянул и нагнул тростью ветку. Когда он и его приятель были поглощены поеданием вишен, вышла хозяйка дома и начала их ругать, как обычных воров.

Пока леди кричала, на лице Нимица было выражение подлинного сожаления. Потом, когда выговор окончился, он вышел вперед и начал восхищаться ее превосходными вишнями. Потом похвалы переключились на ее дом и земельный участок. Брови леди постепенно перестали хмуриться; ее хмурый взгляд исчез, она начала улыбаться, он улыбнулся в ответ, а потом она предложила ему и его другу столько вишен, сколько они пожелают.

В июне 1936 года Чет закончил Военно-морскую академию и после отпуска ушел в море на крейсере «Индианаполис». Кейт получила диплом по библиотечному делу и получила работу в отделении публичной библиотеки округа Колумбия. Нэнси выдали диплом средней школы, а Мэри, преодолев в значительной степени тенденцию говорить по-английски с китайским синтаксисом, удачно завершила год в детском саду.

Вскоре после окончания членами семьи Нимицев различных учебных заведений их постигло горе. Умерла мать Кэтрин, миссис Фримэн. Из-за этого сорвались намеченные празднества, и не смогли прийти в гости одноклассники Чета. Большая часть семьи уехала в Уэллфлит, а Кейт с отцом остались дома, так как не могли бросить работу. Также на их «попечении» остался огромный окорок, предназначавшийся для отмененных празднеств. Кейт, не слишком опытная в кулинарии и не знавшая, что ветчина может долго храниться, каждый вечер отрезала кусок ветчины к салату. Кейт рассказывала: «Я просто резала и подавала ее к каждому обеду». Потом Кейт с отцом пригласил на обед Канага, и у них, как назло, тоже была ветчина. Нимиц был не слишком разборчив в еде и абсолютно не жаловался. «Он был просто чудо, — продолжала Кейт. — Чем бы его ни кормили, для него это был замечательный обед, лучшая еда на свете». Однако ситуация стала настолько мрачной, что Кейт и ее отец послали миссис Нимиц открытку: «Посетите ветчинную лавку старого Нимица. У нас праздник — Неделя старой ветчины». Кейт говорила, что после этого вообще всю жизнь не могла даже видеть ветчину.

Осенью 1936 года Нэнси начала учиться в университете Джорджа Вашингтона, а Мэри поступила в детский сад при школе Э.В. Браун. Однако у Мэри вскоре заболели уши, и миссис Нимиц пришлось учить ее дома по материалам Кэлверт-Скул. Следующей осенью Мэри, окончательно поправившись, поступила в первый класс школы Сидвелл-Френдз в Вашингтоне. Кейт тем временем перевели в отдел книгооборота главной публичной библиотеки на углу 8-й стрит. Затем она была назначена помощником руководителя музыкального отделения, затем исполняющим обязанности руководителя отделения и, наконец, постоянным руководителем. Получив высокий пост, она помчалась домой вне себя от радости. Подбежав к отцу, подстригавшему лужайку, она воскликнула: «И что ты думал? Я получила постоянную работу!»

С довольным видом Нимиц сунул руку в карман и извлек пятидолларовую бумажку. «Вот, — сказал он. —

Сбегай за угол и возьми бутылку джина — отпразднуем!»

На следующий день начальник Кейт в библиотеке, чопорный тип из Новой Англии, спросил: «О мисс Нимиц, что сказал Ваш отец, когда Вы сказали ему, что Вас назначили новым руководителем музыкального отделения?»

Учитывая обстоятельства, Кейт решила не приводить прямую цитату. «О, — сказала она скромно, — он был очень доволен».

Весной 1938 года Нимиц получил звание контр-адмирала и с радостью узнал, что ему скоро опять предстоит выйти в море. Он намеревался получить адмиральский чин и сожалел, что в его послужном списке нет летной практики. Он подавал заявку на обучение в Пенсаколе, но начало занятий там и его перерывы между назначениями никогда не совпадали.

В середине мая Нимиц получил назначение. В начале июля он должен был прибыть в Сан-Диего, чтобы принять командование 2-й дивизией крейсеров. Выбор времени был хорош в том отношении, что Мэри могла окончить первый класс и поехать на Западное побережье вместе с родителями. Ее сестры остались в Вашингтоне, где они нашли подходящую квартиру с любопытным адресом: «Кью-стрит, 2222».

В других отношениях выбор времени для нового назначения был чрезвычайно неудачен, потому что миссис Нимиц 6 июня должна была присутствовать на спуске субмарины «Сарго» в Гротоне и согласилась быть крестной матерью нового корабля. 18 июня Чет должен был венчаться в часовне верфи острова Мэр, около Сан-Франциско. Чтобы упаковаться, ехать и успеть на все три события, надо было сделать очень многое и сделать быстро.