Никогда не обманывай герцога - Лиз Карлайл

– Прошу прощения, – холодно произнесла Антония, – не понимаю, что приобрела я.

Гарет обошел стол и почти вплотную подошел к лорду Литтингу.

– Послушай, Джереми, я не вижу, чтобы ты был хоть немного опечален, – замогильно тихим голосом произнес Гарет. – Поэтому позволь предупредить: если ты еще раз это повторишь и попытаешься хоть малейшим намеком задеть честь этой леди и запятнать ее доброе имя, то познакомишься с моим пистолетом.

– Сомневаюсь, что мне стоит утруждать себя. – Продолжая презрительно улыбаться, Литтинг попятился. – Я вовсе не считаю тебя джентльменом, Вентнор.

– Спокойно, спокойно, господа, – вклинился между ними Кембл. – Лорд Литтинг, на тот случай, если вы еще не слышали, Вентнор теперь герцог Уорнем. Так что будьте любезны употреблять этот титул. И позвольте заметить, ваша светлость, что лорд Литтинг любит, когда его называют Джереми. – Литтинг, слегка ошарашенный, отошел, а Кембл, протянув к нему руку, спокойно предложил: – Почему бы вам, милорд, не отдать мне вашу куртку и не сесть? Не сомневаюсь, у нас у всех здесь одна цель.

Литтинг сбросил дорожную куртку и, тщательно осмотрев свои перчатки, засунул их в карман.

– Никому не удастся повесить на меня это убийство, – хмуро заявил он. – Я уже отвечал на вопросы этого наглого мирового судьи, последовавшего за мной в Лондон. Мне это совершенно не нужно, слышите? У меня не было абсолютно никакого желания видеть Уорнема мертвым – никогда не было. Он мне даже не кровный родственник. – Последние слова были сказаны с насмешкой и презрением.

Гарет, вместо того чтобы занять более далекое и официальное место за письменным столом, сел в кресло напротив Антонии, а Кембл подошел к буфету и, достав бутылку хереса, откупорил ее.

– Насколько мне известно, никто вас ни в чем не обвиняет, – успокоил его Кембл, разливая вино. – Думаю, сейчас нам всем необходимо выпить. – Он предложил поднос с вином, и все с благодарностью взяли по бокалу.

Гарет продолжал наблюдать за Антонией. Она выглядела вполне спокойной, но время от времени, когда думала, что никто не обращает на нее внимания, бросала на него встревоженные взгляды. И внезапно Гарет понял, что она боится за него.

– Итак, почему бы вам, Литтинг, просто не рассказать нам все, что вы знаете? – спросил Кембл.

– В том-то и дело, черт побери, – взорвался Литтинг, – что я ничего об этом не знаю.

– Но у вас, должно быть, была причина приехать сюда в тот день, – не отставал от него Кембл. – Как я слышал, вообще-то вы не очень часто навещали своего… родственника. Давайте будем называть его так.

– Да, черт побери, называйте его как вам заблагорассудится, – ответил Литтинг, и его узкие плечи, казалось, стали еще уже. – Прошу прощения, ваша светлость, – обратился он к Антонии, бросив на нее быстрый взгляд. – Я не хотел, чтобы это прозвучало неуважительно, но мне неприятно, что из-за Уорнема я оказался втянут в эту историю.

– Вы прибыли в Селсдон в тот день, когда умер Уорнем? – поинтересовался Кембл, слегка постукивая пальцем по бокалу с вином. – Это он послал за вами?

– Да, – беспокойно заерзав на стуле, неохотно ответил Литтинг, – но вас это не касается. Он послал еще и за сэром Гарольдом Хартселлом. Его кто-нибудь допрашивал? Кто-нибудь рвался к нему в дверь днем и ночью? Я хотел бы это знать.

– Зачем? – многозначительно спросил Кембл. – У него были причины желать зла Уорнему?

– О Господи, нет! – Литтинг с досадой махнул рукой. – Он приехал сюда, потому что об этом его, как и меня, попросил герцог. Он сказал, что нуждается в совете, и сэр Гарольд не мог ему отказать. А кто вы вообще такой?

– В совете юриста? – уточнил Кембл.

Взгляд Литтинга снова заметался между Гаретом и Антонией.

– Да, юриста. – Литтинг нервно облизнул губы – этот нервный жест Гарет помнил с детства.

– Какой именно совет был ему нужен? – потребовал ответа Гарет, внезапно почувствовав, как у него волосы встают дыбом. – Проклятие, Литтинг, если это имеет какое-либо отношение к его смерти, ты обязан рассказать.

– Значит, вы действительно хотите это знать? Вы думаете, что это вам поможет, да? Что ж, тогда я расскажу вам все.

– Так расскажите же, Литтинг, – неожиданно вступила в разговор Антония, привстав со стула, – и покончим с этим делом. Меня уже тошнит от всего этого.

– Хм… вам может стать еще хуже, мадам, – бросил Литтинг. – Но отлично, будь по-вашему. Герцог сказал нам, что собирается дать ход делу о признании незаконности.

– Незаконности чего? – переспросил Гарет.

– Ну и ну, – пробормотал Кембл, бросив на него мрачный взгляд. – Похоже, герцог хотел расторгнуть свой брак с герцогиней.

– Расторгнуть… наш брак? – У Антонии перехватило дыхание. – Но почему? Зачем?

– Вот вы и получили то, что хотели. – Литтинг с удовлетворением оглядел собеседников. – Вы довольны? Он выразил желание непременно избавиться от нее, потому что у него для этого имелись все основания. И ему был необходим совет сэра Гарольда по поводу того, как ему выпутаться из этой ситуации. А затем, как вы знаете, Уорнем умер и не успел дать делу ход. Ну а теперь кто-нибудь из вас хочет, чтобы я рассказал все это стервятнику мистера Пиля? Что касается меня, то я бы не хотел, чтобы наше семейное белье вывешивали сушить на Флит-стрит.

– Чрезвычайно занимательная история! – воскликнул Кембл, схватившись за подбородок. – Ну а вы, лорд Литтинг?

– Что я? – Литтинг надменно взглянул на Кембла.

– Зачем вы были нужны здесь? Вы ведь не барристер, верно?

– Да, разумеется, я не барристер! Дурацкий вопрос!

– Тогда зачем вы были нужны здесь? – снова спросил Кембл. – Что Уорнему нужно было от вас? Ведь вы были не так близки, верно?

– Я… гм… Это не ваше дело. Меня попросили, я приехал. И будь вы прокляты, я не делал этого. Прошу прощения, мадам.

Антония была бледна и напугана, она вцепилась в подлокотники кресла, будто собиралась вскочить.

– Но это… ужасно! – тихо сказала она. – Как он мог на такое решиться? Я бы не пережила этого. Я не понимаю.

– Ваша светлость. – Потянувшись, Кембл накрыл ладонью ее руку. – Герцогу могли дать разрешение на расторжение брака только при определенных обстоятельствах.

– Да, – прошептала Антония и, повернувшись, тупо посмотрела на него, – он должен был заявить, что между нами нет супружеских отношений. Но, могу сказать, он никогда бы этого не сделал – гордость не позволила бы. Возможно, он собирался объявить, что я безнадежно психически больна и что он этого не знал. Он знал, что я… страдала душевным расстройством. Папа до свадьбы ясно сказал ему об этом. Только я не сумасшедшая.

Гарет быстро поднялся и подошел к креслу Антонии. Все оборачивалось очень плохо. Создавалось впечатление, что у Антонии были все основания желать смерти Уорнема. Став за ее креслом, Гарет положил руку ей на плечо, чтобы успокоить, и она, непроизвольно подняв руку, сжала его пальцы.