Злобные чугунные небеса - Глен Кук

– Эй, Сарж! – крикнул я. – Не надо сдерживаться из почтения ко мне. Если он будет и дальше нарываться на неприятности, врежь ему как следует! Пользы от этого никакой, но должен же он начать хоть чему-нибудь учиться.

Впрочем, я был убежден, что Кип никогда ничему не научится.

Не прошло и секунды, как до меня долетел звук смачной оплеухи. Бум!

От удара Кип отлетел к стене и, свалившись на пол, стал почему-то очень похож на изумленную кучу грязного белья.

– Сарж был в армии не только медиком, – пояснил Морли. – Некоторое время он обучал новобранцев.

– Сарж, как тебе удавалось делать из таких, как этот ублюдок, хороших солдат? – спросил я.

– Проще простого, Гаррет. Наперед всего надо привлечь их внимание.

Теоретически это звучало здорово. Однако я опасался, что ни одному простому смертному не удастся пробиться к сознанию такой шутки природы, как Кипрос Проуз.

Парень поднялся с пола, изумленно потряс головой и попытался что-то сказать.

Сарж врезал ему по новой. На сей раз – чуть сильнее.

А мгновение спустя нанес третий удар. Еще сильнее.

К моему изумлению, этого оказалось достаточно. Кип смотрел на Саржа так, будто впервые его увидел.

– То-то же. Уже лучше. Давай-ка теперь немного потолкуем, мальчик.

И – о чудо! Кип внимательно слушал Саржа.

– Думаю, что это связано с тем, что в свою воспитательную работу Сарж не вкладывает никаких эмоций. Каждый, кто раньше пытался обучать парня, страшно опасался обидеть его или, не дай бог, нанести увечье. В глубине души этот тип был уверен, что воспитатели не пустят в ход кулаки. Те же, испробовав весь доступный им арсенал дидактических приемов, от дальнейшей воспитательной деятельности отказывались. И парень научился их просто игнорировать. Иное дело Сарж. С ним этот номер не пройдет. Поскольку он не вкладывает в воспитание душу, ему плевать, останется воспитанник в живых или сдохнет. Сарж будет бить его все сильнее и сильнее, пока не увидит результата.

Люди это чувствуют и идут ему навстречу. Как этот юноша, например. Ох!

Сарж врезал Кипу еще раз, на сей раз ногой по заднице.

– Умнику иногда следует указать его место, – глубокомысленно заметил Морли и добавил:

– Позволим мастеру заниматься своим делом. Результат тебя порадует.

Я последовал совету. Однако, обсуждая с Морли вопрос о том, в какое дерьмо я вляпался на сей раз, я все время прислушивался к Саржу. Лишний опыт никогда не повредит, а сын мамы Гаррет очень способен к обучению. Теперь Сарж беседовал с Кипом мягко, почти что нежно, воспользовавшись всеми своими резервами вежливости и способности к светскому общению. Оказалось, что Кип тоже не чужд подобным формам коммуникации. Но все же ему не хватало понимания, и Саржу пришлось восполнить пробел парой увесистых оплеух.

– Этот сукин сын Сарж поднялся в моих глазах на необыкновенную высоту. Как я мог в нем так заблуждаться? Как ты думаешь, а со сквернословом-попугаем этот военный медик сумеет справиться?

– А где сейчас обретается обожаемый мною мистер Большая Шишка?

– Держу пари, он где-то рядом. Шпионит за мной.

Морли ухмыльнулся, видимо, намереваясь высказаться по поводу моих отношений с Попкой-Дураком. Однако, передумав, ограничился словами:

– Как ты ухитряешься нагрузить меня в тот самый момент, когда я начинаю чувствовать, что настало время сломать руку какому-нибудь нехорошему существу?

Это был чистый эвфемизм. Морли, как правило, ломал только шеи.

– Ни о чем подобном я тебя вовсе не прошу.

– Брось, Гаррет. Рискуя вызвать твое недовольство, хочу заявить, что ты иногда бываешь похож на мешок дерьма.

Морли обожает обсуждать морально-этические проблемы с каждым, кто согласен слушать.

– Мне пора. А тебя я прошу только переговорить с Надегой.

– Твой долг передо мной, Гаррет, начинает принимать угрожающие размеры.

– Не думаю. Ты, надеюсь, не забыл того парня, который никому не сказал, что один тип тащит гроб с вампирами на встречу с джентльменом, стоявшим во главе преступного мира до того, как этот пост занял обожаемый всеми Чодо Контагью? Ты не забыл, как звали этого мерзавца?

– Неужели мне до конца дней будут напоминать об этом? – спросил он, закатив глаза. И тут же сам ответил:

– Да. До гробовой доски.

– Нет. Все не так страшно, – возразил я. – Ты будешь слышать об этом, пока в моей команде есть попугай. Эй, Кип!

Тебе пора домой, мой мальчик.

Кип первым делом, естественно, попытался выяснить, нельзя ли восстановить старый порядок. На что я сказал:

– Я сегодня тоже кое-чему научился. Урок сводится к тому, что я не допущу никаких выходок с твоей стороны. Если попытаешься взбрыкнуть, я вздую тебя так, что мало не покажется. Если ты и после этого не станешь вести себя, как подобает человеку, кулак Саржа покажется тебе цветочком по сравнению с моим. Сарж парень хороший, но в морской пехоте не служил.

Я привел Кипа в кооператив, где трудилась Кайен Проуз.

Кайен настолько обрадовалась, что завизжала от восторга. Так визжать не позволила бы себе девчушка даже более юная, чем уже имеющаяся у Кайен дочь. Она прижимала к себе и целовала ненаглядное дитя. Она обнимала и целовала спасителя ее бесценного ребенка. Она не позволяла указанному спасителю удалиться до тех пор, пока тот не обещал, что при удобном случае позволит ей более полно выразить свою благодарность.

Но, когда дым рассеялся и страсти улеглись, Кайен пришлось снова взяться за шитье, и она попросила меня доставить Кипа домой. Дома я застал его сестру Касси, которая теперь вживалась в новый образ. Этот образ показался мне более привлекательным. На сей раз дочь Каейн нацепила на себя личину весьма дружелюбного существа. Я счел это чудом, но все же ухитрился сбежать, не потеряв штаны. На ходу я, истекая слюной, бормотал что-то вроде: «…может быть, как-нибудь в другой раз…».

Ну и жизнь!

Да, кстати. Рафи все-таки получил работу.

Одним из самых приятных моментов в моей жизни была та нерушимая дружба, которая возникла между мной и магнатом пивоварения Максом Вайдером. Я провел для него несколько дел. Не все оказались столь успешными, как мы надеялись, но мы тем не менее стали друзьями на основе полного доверия.

Если речь шла не о деньгах или женщинах.

У Макса есть премиленькая дочь по имени Алике. Девица по духу своему немного авантюристка и способна без каких-либо усилий со своей стороны усложнить любой вопрос.

Дверь особняка Вайдера открыл незнакомый мне человек. Острый носик этого типа, впрочем, как и у прежнего мажордома, был задран гораздо выше и смотрел в небо значительно дольше, чем носы всех членов семейства Вайдеров.