Василевский - Владимир Дайнес

Я давно уже обязал вас, как уполномоченного Ставки, обязательно присылать в Ставку к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесений.

16 августа является первым днем важной операции на Юго-Западном фронтеу где вы состоите уполномоченным Ставки. И вот вы опять изволили забыть о своем долге перед Ставкой и не присылаете в Ставку донесений.

Вы не можете ссылаться на недостаток времени, так как маршал Жуков работает на фронте не меньше вас и все же ежедневно присылает в Ставку донесения. Разница между вами и Жуковым состоит в том, что он дисциплинирован и не лишен чувства долга перед Ставкой у тогда как вы мало дисциплинированы и забываете часто о своем долге перед Ставкой.

Последней раз предупреждаю вас: если вы хоть раз еще позволите себе забыть о своем долге перед Ставкой, будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта».[318]

Адъютант маршала Василевского полковник A.C. Орлов вспоминал:

«Трижды я был свидетелем того, как у маршала Василевского, этого мужественного человека, были на глазах слезы…17 августа И. В. Сталин прислал ему резкую телеграмму… Она потрясла его до глубины души».[319]

А вот что пишет по поводу телеграммы Сталина сам Василевский:

«За все годы своей военной службы я не получил ни одного даже мелкого замечания или упрека в свой адрес. Вся моя вина в данном случае состояла в том, что 16 августа, находясь в войсках армии В. В. Глаголева в качестве представителя Ставки, я действительно на несколько часов задержал очередное донесение. На протяжении всей своей работы с И. В. Сталиным, особенно в период Великой Отечественной войны, я неизменно чувствовал его внимание, я бы даже сказал, чрезмерную заботу, как мне казалось, далеко мной не заслуженные. Что же произошло? По возвращении на КП фронта я тотчас связался по телефону со своим первым заместителем по Генштабу А. И. Антоновым. Чувствовалось, что тот был тоже взволнован происшедшим и стремился всячески успокоить меня. Он сказал, что мое донесение, за которое на меня обрушился Сталин, было Генштабом получено и доложено в Ставку. Однако это было уже после того, как мне направили послание Сталина. Антонов, успокаивая меня, добавил, что получил указание Сталина никого с этим письмом не знакомить и хранить его у себя. Доложил он мне также и то, что слабое развертывание наступления на Воронежском, Степном и Юго-Западном фронтах очень беспокоило Верховного. Не получив донесения, Сталин попытался связаться со мной по телефону, но и это не удалось сделать. И тогда он продиктовал Антонову процитированный выше документ. Добавлю лишь, что Сталин был так категоричен не только в отношении меня. Подобную дисциплину он требовал от каждого представителя Ставки. Нам было разрешено передвигаться по своему усмотрению только в пределах фронтов, координировать действия которых мы были обязаны. Для выезда на другие нужна была специальная санкция Верховного. Считаю, что отсутствие какой-либо снисходительности к представителю Ставки было оправдано интересами оперативного руководства вооруженной борьбой. Верховный Главнокомандующий очень внимательно следил за ходом фронтовых событий, быстро реагировал на все изменения в них и твердо держал управление войсками в своих руках»[320].

18 августа 1-я гвардейская армия овладела Змиевом, но в центре полосы Юго-Западного фронта наступление развивалось медленно. Не имела успеха и повторная атака, предпринятая на следующий день. Поэтому Василевский и Малиновский решили прекратить бесплодные атаки на прежнем направлении и скрытно перегруппировать необходимые силы несколько южнее. Правда, здесь предстояло форсировать Северский Донец. Основная роль в предстоящем наступлении отводилась 8-й гвардейской армии. Для перегруппировки войск и подготовки нового удара требовалось 5–6 суток. Об этом Василевский доложил по телефону Сталину. Он был неудовлетворен, разговаривал весьма нелюбезно, сделал ряд справедливых, а отчасти и не совсем обоснованных упреков и Василевскому, и в адрес фронтового командования. Несмотря на это, Сталин разрешил начать операцию на новом участке 27 августа.

Более успешно развивались события на Южном фронте. Войска 5-й ударной армии сумели прорвать оборону противника и продвинуться на 10 км. В ночь на 19 августа в сражение был введен 4-й гвардейский механизированный корпус. Он в течение суток преодолел 20 км, вышел на р. Крынка, захватил там плацдарм и создал угрозу перехвата железной дороги Амвросиевка — Сталино. В последующие двое суток ударная группировка Южного фронта, отражая многократные контратаки противника, продолжала расширять прорыв. В результате 6-я армия была расчленена на две части с обнаженными флангами в месте прорыва. Подвижная группа Южного фронта (4-й гвардейский механизированный и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса) генерала Н. Я. Кириченко нанесла удар из района Амвросиевки на юг, чтобы отрезать пути отхода таганрогской группировке врага.

22 августа, раньше, чем намечалось, в сражение из второго эшелона Юго-Западного фронта была введена 8-я гвардейская армия с 23-м танковым и 1-м гвардейским механизированным корпусами. Василевский доложил Сталину, что считает обстановку на Южном фронте многообещающей. Сталин согласился на возвращение Василевского в штаб Южного фронта, но лишь после успешного решения харьковской задачи.

На ахтырском и харьковском направлениях события развивались следующим образом. Войска Степного фронта 23 августа завершили освобождение Харькова. Воронежский фронт к 27 августа разгромил ахтырскую группировку противника и развернул наступление к Днепру.

С освобождением Харькова завершилась Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция, а вместе с ней и вся Курская битва. Были созданы предпосылки для перехода в общее наступление, освобождения Левобережной Украины и выхода к Днепру. В успешном исходе битвы на Курской дуге заслуга, наряду с другими полководцами, принадлежит и маршалу Василевскому. «В результате провала наступления “Цитадель", — писал генерал Гудериан, — мы потерпели решительное поражение… Инициатива полностью перешла к противнику».[321]

После освобождения Харькова Ставка ВГК в четыре часа утра 24 августа поставила Юго-Западному фронту следующую задачу: правым крылом наступать в общем направлении Тарановка, Лозовая, Чаплино, а частью сил ударом вдоль р. Берека свертывать оборону противника по западному берегу р. Северский Донец.[322]